Телеграм канал «The Гращенков»

Ребята из Russian Field подарили не сладкий, а хмельной подарок: Фокус пилснер и Социо лагер. Ну и еще других подарков, но главный - надежду на то, что в будущем году социология наконец сможет замерить какие-то реальные позитивные изменения. По крайней мере в этом году определенные тенденции наметились. Так что до встречи в 2026 году!

Европейские медиа возмущены: оказывается, только в одном единственном 2024-м году страны заинтересованные в российском экспорте закупили у России рыбы и морепродуктов на сумму более 700 миллионов евро. И это при существующих барьерах на закупку российской икры. О чём это говорит? В первую очередь, об устойчивости российской экономики, несмотря на все усилия евробюрократии. И о том, что текущие ограничения едва ли достигают своих прямых целей. Хотя в чём то они могут препятствовать, но также они помогают перестраивать логистические цепочки и стимулируют развитие альтернативных платёжных инструментов. Так что в некоторые инструменты можно даже продолжать вкладываться. Например, российская платформа A7, созданная с участием ПСБ, предлагает российским предпринимателям Золотой Вексель A7. Это не только проценты, но и полноценное платёжное средство, позволяющее вести ВЭД оперативно и абсолютно легально. Но об этих спецпредложениях и вообще о возможностях такого Векселя, лучше обращаться к первоисточнику @veksel_a7. Как мы видим, чем больше трансформируется рынок, тем больше бизнес адаптируется.

Как отмечают коллеги, Якушев обозначил динамичную стратегию кампании. Но что важно – за этой динамикой стоит не импровизация, а жёсткая аналитическая рамка. Партия целенаправленно развивает собственную систему социологических и политических исследований, создавая подробную «цифровую карту» с региональным и даже муниципальным срезом. Зачем это нужно? Чтобы перейти от реакции – к реальному проектированию решений и управлению реализацией общественного запроса. Для партии сегодня навык понимания, какая тема резонирует в конкретном районе, а какая — нет, является залогом эффективности. Именно это понимание ложится в основу Народной программы, где конкретика – главное мерило результата. Ну и нельзя забывать об изменении качества своей работы: без понимания реальной картины никакие КПЭ и KPI не то что не выполнить – их и сформулировать по существу не получится. Единая Россия трепетно относится к кампании не в смысле осторожности, а в смысле скрупулёзности. Она готовится к выборам как к сложному проекту, где важен каждый параметр. Партия больше не хочет идти на выборы, просто «зная дорогу». Она строит для себя детальную навигационную систему. В эпоху, когда доверие к общим словам падает, побеждает тот, кто говорит с избирателем на его языке, о его проблемах. А чтобы знать этот язык, нужно не просто слушать, но и понимать. Глубоко. На основе данных.

Принял участие в ежегодном научном совете ВЦИОМ, где обсуждали тренды и прогнозы на 2026 год. Цифры, как всегда, безупречны методологически: осторожный оптимизм, стабилизация после пиковых тревог, даже подрастающий индекс счастья. Но проблема точных прогнозов накануне электорального цикла 2026, пока лакируется чересчур позитивным взглядом и розовыми очками. Да, соцопросы фиксируют, что запрос на «нормальную жизнь» нарастает, а терпимость к ограничениям падает. Ожидания от нового года позитивны, но крайне абстрактны. И именно здесь социология ловит не настроения, а социально одобряемые ответы, в которых люди надеются на лучшее, потому что альтернатива психологически невыносима. Ключевые тренды 2025 - национализация активов, «мягкая посадка» экономики, управляемая миграция, в 2026 году получат мощнейший электоральный усилитель. Власть будет вынуждена балансировать между: реализацией жёсткой повестки (фискальное давление, идеологический контроль в медиа) и необходимостью демонстрировать «социальную победу» - рост благосостояния, мир, стабильность. Прогноз о мирной повестке, как главном драйвере позитивных изменений, скорее политическое пожелание, нежели тренд. Реальность такова, что даже в случае перемирия, экономика столкнётся с серьезными вызовами, а запрос на справедливость (вспомните «кейс Долиной») может взорвать предвыборное поле. Самый тревожный сигнал - завышенные ожидания, которые фиксирует ВЦИОМ. Люди ждут перемен к лучшему в момент, когда государство, напротив, готовится к ужесточению контроля (в интернете, в образовании, в культурной сфере). Этот разрыв между чаяниями общества и логикой управления - главный риск 2026 года. Мы подходим к выборам в Госдуму в ситуации, когда традиционные социологические метрики: оптимизм, удовлетворённость, доверие - теряют предсказательную силу. Они отражают не будущие решения избирателей, а глубинный запрос на изменение качества жизни, который не укладывается в привычные партийно-политические рамки. Политология 2026 года должна говорить не о «трендах» и «прогнозах», а о кризисе репрезентации: как адекватно измерить то, что люди боятся или не умеют формулировать в условиях ценностной мобилизации? Как предсказать исход выборов, когда запрос - не на новую программу, а на другую реальность? Но это уже вопрос не ученого совета, а практикующих политтехнологов.

Угольный тупик. Ранее «чёрное золото», а теперь - сплошные издержки. Казалось бы, рекорды сыплются как из рога изобилия. По итогам 2025 года по рельсам страны прошагает более 325 миллионов тонн угля. РЖД отчитывается, что экспорт в восточном направлении бьёт все мыслимые рекорды — 119 миллионов тонн. Цифры громкие, впечатляющие. Но правда в том, что «угольное изобилие» оборачивается еще и колоссальными убытками. Мы не богатеем на угле, а оплачиваем его доходность и существование из других карманов. Так, РЖД в 2024 году понёс от перевозок угля астрономический убыток - 127 миллиардов рублей. В первой половине 2025-го еще 62 миллиарда. Государственная компания, опора всей логистики страны, лишь теряет миллиарды. Компенсируют выпадающие доходы, понятно, налогоплательщики, в виде дополнительных расходов за перевозку других грузов. А иначе откуда еще оплатить эти расходы? Но это лишь вершина айсберга. Сама угольная отрасль в тяжелом состоянии. По данным Минэнерго, доля убыточных шахт и разрезов за год взлетела с 52% до 74%! Три из четырёх предприятий работают в минус. Их поддерживают искусственно, как пациентов в реанимации, фактически закачивая бюджетные деньги. А зачем? Чтобы они могли поставлять уголь, перевозка которого сама по себе — сплошной убыток. Замкнутый круг. Всё это происходит на фоне странных «соглашений» между РЖД и регионами. Бумаги подписываются, планы строятся, но грузоотправители-угольщики сами же отказываются вывозить миллионы тонн согласованного угля. Используют старые вагоны вместо новых, экономят на всём, нарушая договорённости. Как итог — вывоз кузбасского угля в 2025 году шёл «не благодаря, а вопреки» этим самым соглашениям. Приоритет угля на путях, как считают эксперты в сфере транспорта, просто приговор для других отраслей. Зачем что-то строить и что-то тратить на производство сложной, «умной» продукции, если всю логистику продолжают отдавать убыточному углю? Об этом прямо говорил президент: нужно наращивать несырьевой, неэнергетический экспорт. Но если система продолжает везти низкорентабельное сырье в ущерб всему остальному, то такой скачок трудно сделать. Альтернативной стратегией можно считать предложение перейти на адресные, жёсткие правила по принципу «вези или плати». Заключать соглашения с конкретными компаниями, которые рублем гарантируют объёмы. А если гарантий нет - освободить пути для тех, кто везёт товары с высокой добавленной стоимостью, машины, оборудование, продукцию переработки. Следует признать: бездумная поддержка убыточной угольной отрасли - это опасная тенденция самым негативным образом отражающаяся на экономике. Уголь когда-то был локомотивом экономики, но сегодня он ее скорее тормозит. Учитывая тенденции перехода энергетики к более чистым видам топлива, наверное стоит ориентироваться на то, что в будущем потребности в угле исчезнет вовсе. А значит, нужно уже сейчас к этому готовиться и предпринимать не самые хорошие, но необходимые для экономики шаги.

Подводя итоги года для прифронтовых регионов, аналитики часто сводят всё к сухой статистике: количество атак, объёмы восстановления, экономические показатели. Однако настоящая оценка эффективности власти в таких условиях лежит в иной плоскости – в измерении общественного доверия и социально-психологической устойчивости. Губернатор Белгородской области Вячеслав Гладков на протяжении уже более трех лет демонстрирует редкий сегодня управленческий кейс, как не просто реагировать на вызовы, а системно выстраивать модель, которая не даёт кризису, даже самому глубокому, перерасти в хаос и панику. Стратегию Гладкова можно описать двумя словами – это защита и развитие. Первый приоритет – обеспечить безопасность людей и не допустить паники. И здесь губернатор действует на разных уровнях: его личное присутствие в эпицентре событий – не пиар, а необходимость. Это мощный сигнал, что руководитель разделяет риски, и он всегда рядом с людьми. Параллельно работает программа практической защиты: эвакуация жителей, строительства защитных сооружений, сооружение антидроновой защиты многоквартирных домов. Личные связи Гладкова с другими губернаторами позволяют круглогодично вывозить белгородских детей на отдых в более спокойные регионы, а в этом году они помогли оперативно обеспечить регион генераторами, которые привозят со всех концов страны. Второй приоритет – развитие экономики и мирной повестки. Установки на то, что регион должен не просто выживать, а работать на будущее, Гладков придерживается с самого начала, балансируя между режимом ЧС и созданием условий для деловой активности. Поэтому, несмотря ни на что, Белгородская область демонстрирует и экономическую устойчивость: инвесторы не уходят, бизнес хоть и медленно, но растет. При этом подход Гладкова отличается нестандартной для жестких условий максимальной публичностью и честностью. Он открыто говорит о проблемах: о последствиях атак, о недоработках подчинённых, о случаях коррупции. Эта «гибридная» открытость, сочетающая оперативную жесткость и искренность в коммуникации, парадоксальным образом усиливает доверие. Для меня главное достижение Белгородской области и ее губернатора в 2025 год – в том, что регион продолжает жить и работать. Выстроенная система прошла стресс-тест, доказав, что управляемость и обратная связь не просто сохраняются, а крепнут. Сохранить социальный и экономический каркас – вот самая важная победа.

📋 Центр развития региональной политики (ЦРРП) представляет рейтинг «Социально-экономические и политические итоги года в регионах России». 1.Лидерами рейтинга стали: Москва, Татарстан, Московская область, Санкт-Петербург, Башкирия, Тюменская область, Нижегородская область, Краснодарский край, Ханты-Мансийский автономный округ (ХМАО) и Свердловская область. 2. 2025 год стал годом существенного снижения темпов экономического роста в большинстве российских субъектов. Это связано как с внешнеполитической конъюнктурой, так и с недостаточно эффективными управленческими практиками. В развитых регионах ставка делается преимущественно на постиндустриальный сегмент, развитие новых направлений и инновационную экономику (при этом в структуре экономики таких относительно успешных субъектов как Краснодарский край, Татарстан или Башкирия сельское хозяйство по-прежнему играет заметную роль). 3. Глобальной проблемой для многих региональных администраций становится дефицит достижений, что порождает непростую социально-психологическую обстановку в субъектах, отток населения. В этой ситуации ставка делается на PR-компании, которые должны подсветить отдельные, пусть и локальные, но успешные кейсы. Подобная ситуация в меньшей степени проявляется в столичных регионах и ряде экономически развитых субъектов (Нижегородская область, Татарстан Башкирия и ряд других). 4.Устойчивый дефицит на рынке труда, который стал одной из причин ускорения инфляции. Повышение зарплат в борьбе за работников, вероятно, достигло предела и в следующем году этот процесс замедлится или остановится. При этом предложение в экономике все больше не успевает за растущим спросом, хотя мощности предприятий задействованы практически полностью. 5. Важнейшим фактором, определяющим экономическую и политическую устойчивость в 2026 г., станет способность к купированию социально-экономического недовольства, а также выстраивание совместной эффективной работы с федеральными органами. Это может подорвать позиции некоторых глав субъектов, привыкших заменять реальные дела активной пиар кампанией. 6. В выигрыше также оказались те субъекты, в которых хорошо развит военно-промышленный комплекс (ВПК). В числе таких регионов – Москва, Нижегородская, Свердловская, Тульская области и ряд других. Очевидно, что такая ситуация определяется ходом СВО и общей военно-политической ситуацией на международной арене. При этом у регионов возникают объективные трудности, связанные с необходимостью поддержки других отраслей экономики, малого и среднего бизнеса, который испытывает непростые времена. 7. В социально-экономическом плане почти все регионы сталкиваются с проблемами привлечения инвестиций. В условиях санкций инвестиции носят ограниченный характер. Причем, как правило, это деньги крупных государственных компаний и их привлечение часто результат лоббистской деятельности губернаторов и членов их команд. Что касается иностранных инвестиций, то перспективы их наращивания пока выглядят неопределёнными. Тем не менее, ряду субъектов, согласно рейтингу Агентства стратегических инициатив, удается сохранить высокую инвестиционную привлекательность (Москва и Московская область, Нижегородская область, Татарстан, Башкирия). 8. Ближайшая социально-экономическая задача управленческих команд регионов заключается в разработке и реализации стратегических планов, которые позволят предложить повестку развития адекватную сложившейся социально-экономической ситуации. Такая повестка предполагает в перспективе увеличение темпов социально-экономического развития.