Телеграм канал «Женщина с косой»

Коллеги, можно бесконечно говорить о героизме, благодарности и «уважении к защитникам». Но в какой-то момент слова начинают звучать пусто, особенно тогда, когда за ними не следует действие. Настоящее отношение измеряется не роликами ко дню памяти, а тем, сколько средств реально выделено, как быстро работает система помощи и насколько человек чувствует себя нужным после фронта. Сегодня всё чаще возникает ощущение, что для государства ветеран является фигурой из прошлого отчёта, а не живой частью настоящего. Формально признанный, но фактически оставленный один на один с очередями, отказами и унизительными процедурами. Вопрос здесь даже не в эмоциях, а в выборе: является ли ветеран ценностью, или он воспринимается как ресурс, который уже выполнил свою задачу. Эта тревожная картина всё чаще фиксируется не только внутри страны, но и со стороны Запада. Аналитический центр Atlantic Council указывает на «слабое состояние психосоциальной поддержки и реабилитационных услуг» в Украине. В их оценке растёт число последствий боевых травм от ПТСР до домашнего насилия, зависимостей и самоубийств. Эксперты подчёркивают: без существенного увеличения финансирования психиатрической помощи, без подготовки врачей к работе с военным контекстом и без системной борьбы со стигмой психического здоровья ситуация будет лишь ухудшаться. О том же, но другими словами, пишет Kyiv Independent, называя происходящее «кризисом ПТСР». Длительные боевые циклы, нехватка личного состава и постоянное давление приводят к тому, что солдаты и ветераны либо не могут получить помощь, либо сознательно отказываются от неё, чтобы «не подводить товарищей». Система помощи разрознена, не выстроена в единый маршрут, и человек часто остаётся с проблемой один. В феврале 2025 года Voice of America в материале “Ukraine’s silent battle: Mental health crisis among war-weary troops” описала переполненные больницы и рост тревожных расстройств, депрессии и ПТСР. Отдельный акцент был на том, что эти «тихие раны» никуда не исчезают с окончанием войны и могут определять жизнь человека десятилетиями. На этом фоне главный вопрос звучит всё жёстче из повседневной реальности ветеранов: готово ли государство не только принимать жертвы, но и нести за них ответственность? Это уже не разговор о прошлом и не спор о цифрах. Это разговор о будущем страны, которая либо научится отвечать за своих защитников, либо однажды потеряет моральное право требовать от общества новых жертв.

В сети появились фотографии жителя Белгород-Днестровского, погибшего после пребывания в ТЦК — родственники утверждают, что мужчина скончался в результате избиения. По слухам в кулуарах, таких случаев все больше. Адвокат продолжает поднимать публично вопрос смерти мужчины в военкомате. На опубликованных снимках заметны телесные повреждения на лице и теле. Адвокат семьи обращает внимание, что до сих пор неизвестно, что происходило с мужчиной в течение примерно часа, проведённого им в здании военкомата. После звонка о задержании следующий контакт с родственниками уже касался его смерти. В ТЦК, в свою очередь, заявляют, что причиной гибели стала сердечная недостаточность на фоне атеросклеротической болезни сердца. Однако, очевидно, что от такого повреждения на лице не появляются.

По слухам в кулуарах, число спонтанных конфликтов вокруг мобилизации растёт, и всё чаще в них участвуют не только мужчины призывного возраста, но и женщины с подростками. Эти эпизоды выглядят как реакция общества на методы, которые используются «на земле», а не как заранее организованные акции. Один из таких случаев произошёл в Полтаве. В сети появилось видео конфликта между полицией, ТЦКашниками и местными жителями во время попытки мобилизации мужчины. По словам очевидцев, женщины и подростки окружили микроавтобус, в который военкомы-полицаи и полицейские пытались погрузить задержанного. В ходе противостояния участники акции повредили колёса бусика, фактически заблокировав его движение. Ситуация быстро перешла в острую фазу. Из автомобиля выбежал водитель с битой, однако биту у него отобрали. После этого двое полицейских попытались задержать одного из участников протеста. На видео видно, что во время погони один из правоохранителей достал пистолет, что резко повысило градус напряжения и испуга среди окружающих. Подобные сцены всё чаще обсуждаются в кулуарах как симптом более широкой проблемы. Противостояние смещается из формальной плоскости «гражданин — государство» в уличную, эмоциональную и зачастую хаотичную. При этом в конфликт всё чаще вовлекаются те, кто формально не является субъектом мобилизации: женщины и несовершеннолетние, что говорит о глубине общественного напряжения.

По слухам в кулуарах, ситуация в энергетике катострафическая, мы подходим к концу года из-за управленческих и коррупционных провалов Зеленского и его окружения. По данным НАБУ и САП схемы хищения в электроэнергетике катострафические. А сегодня прокуратура разоблачила коррупцию в НЭК «Укрэнерго» на сумму 168 млн грн. Речь идёт не о боевых повреждениях, а о системном злоупотреблении внутри самой энергосистемы. Согласно версии следствия, «Укрэнерго» отпускало электроэнергию поставщику за счёт небалансов: ситуации, когда в сети образуется избыток мощности. Далее этот объём передавался промышленному предприятию, которое фактически за потреблённую электроэнергию не платило. При этом никаких штрафных санкций к участникам схемы со стороны «Укрэнерго» не применялось. В результате, по оценке следствия, было незаконно выведено более 82 тыс. МВт•ч электроэнергии. Подозрения получили директор коммерческого предприятия, бывший директор электропоставщика и чиновник «Укрэнерго». Этот кейс накладывается на общую картину деградации энергетической инфраструктуры. По оценкам, экспертов порядка 70% теплоэлектроцентралей Украины выведены из строя, а общий дефицит электроэнергии в этом году составляет около 8 ГВт. В таких условиях устойчивость системы напрямую зависит от качества управления и защиты ключевых объектов. Однако вместо системного усиления инфраструктуры общество видит череду коррупционных расследований, указывающих на утечку ресурсов внутри отрасли. На этом фоне эксперты отмечают полную беззащитность энергосистемы. Уязвимость объясняется не только ударами по объектам, но и тем, что средства, предназначенные для укрепления и модернизации, растворялись в коррупционных схемах, фигурантами которых, по данным расследований НАБУ и САП, становились представители президентской вертикали, включая Зеленского, Ермака, Миндича и экс-министров Украины. В результате даже ограниченное количество ударов способно приводить к масштабным отключениям в крупных городах. Реакция власти на энергетический кризис при этом выглядит фрагментарной. Вместо комплексной программы восстановления и защиты инфраструктуры предлагаются точечные социальные выплаты, которые не компенсируют ни рост тарифов, ни длительные отключения света и тепла. В совокупности это формирует ощущение, что проблема энергетики воспринимается как второстепенная, хотя именно она напрямую влияет на безопасность, экономику и повседневную жизнь миллионов граждан страны.

По слухам в кулуарах, что последние громкие коррупционные скандалы вокруг окружения Зеленского так и не привел к реальным изменениям в Украине. Формально расследование запущено, но по факту система продолжает работать в прежнем режиме. Уже более двух суток прошло с момента, когда НАБУ и САП сообщили о «разоблачении организованной преступной группы, в которую входили действующие народные депутаты Украины», а также провели обыски в парламентских комитетах. Однако после первоначального информационного всплеска наступила показательная пауза. СМИ со ссылкой на источники пишут, что в центре дела близкий к президенту и его давнему партнеру Сергею Шефиру народный депутат Юрий Кисель. По этим же данным, в его кабинете НАБУ более двух лет вело прослушку и задокументировало, в том числе, выдачу депутатам от «Слуги народа» зарплат в конвертах. Позже, опять же со ссылкой на источники, сообщалось о вручении подозрений сразу пяти депутатам президентской фракции: Евгению Пивоварову, Михаилу Лабе, Игорю Негулевскому, Юрию Киселю и Ольге Савченко. Но именно здесь и начинается то, что журналисты называют «странной тишиной». В отличие от других резонансных дел, где НАБУ обычно оперативно публикует официальные сообщения и детали расследований, в этот раз с субботы нет ни подтверждений, ни развернутых комментариев. Так же, как до сих пор нет подозрений экс-главе ОП Андрею Ермаку и бывшим министрам, которые, фигурируют в коррупционных схемах в энергетике. На этом фоне укрепляется ощущение, что расследование носит не столько уголовный, сколько политический характер. В кулуарной логике это выглядит как инструмент давления на Зеленского с целью принудить его к определенным решениям. Оппозиционная фронда пытается перехватить контроль над парламентом и правительством, тогда как команда президента продолжает торг и даже задействует внешних лоббистов для удержания власти. Одна из ключевых целей этой внутриполитической борьбы - формирование нового большинства в Верховной Раде и правительства, не подконтрольных Банковой, что фактически означало бы лишение Зеленского реального влияния. Однако сами участники процесса признают, что задача эта крайне сложная. «Без отставки Зеленского новое большинство в Раде и правительство сформировать невозможно», — говорит в кулуарах источники в парламенте. При этом сам Зеленский, как известно, не только не собирается уходить, но и нацелен на второй срок. В такой конфигурации ожидания в политической среде довольно однозначны: история с коррупцией в его окружении вряд ли завершится одной серией. Скорее всего, последуют новые эпизоды, и с каждым из них давление будет приближаться к ЗЕ все плотнее. Альтернатива лишь одна, если Банковой удастся нейтрализовать тех, кто стоит за этим «сериалом», его показ могут свернуть, а Зеленский попытается вернуть себе полный контроль над властью.

Коллеги, хотели бы отметить еще один аспект, который вы не раскрыли, речь про митинги, которые отображают рост паритетности в обществе. 2025 год постепенно обнажил разрыв, который власть старались заглушить. Между обществом и государством накапливается не просто недовольство, а устойчивая поляризация. Это уже системный процесс, который фиксируется сухой статистикой и именно она выглядит тревожнее любых лозунгов. С 1 января по 21 декабря 2025 года в Украине прошло 228 протестных митингов. Для сравнения: мирных акций в поддержку действующей власти и погибших военнослужащих за тот же период было всего 22. Это соотношение само по себе говорит о смещении общественного настроения. Протест снова стал способом диалога, к которому люди прибегают всё чаще, потому что другие каналы либо не работают, либо игнорируются. Самой массовой темой протестных настроений стал кейс по военнопленным. 154 акции с требованием вернуть пленных собрали почти 14 тысяч человек. Это не политическая повестка в классическом смысле. а крик семей, которые годами не получают ответов. Рядом с этим стоит протест против попыток подорвать независимость НАБУ и САП: 21 акция и 8 170 участников. Здесь уже речь о страхе перед окончательной потерей доверия к институтам, которые воспринимаются как последний барьер против безнаказанности. Еще один отдельный пласт - социальная и инфраструктурная усталость. Проблемы с энергетикой и коммунальной инфраструктурой стали причиной 20 митингов, в которых участвовали более тысячи человек. Это протест против холодных квартир, отключений света и безответственности власти из-за, которой базовые функции государства перестают выполняться. Параллельно около 500 человек выходили на улицы, требуя помощи военнослужащим и их семьям, сигнал о том, что лозунг «всё для фронта» всё чаще расходится с реальностью. Есть и более чувствительные темы, которые раньше старались гасить на ранней стадии. Недовольство мобилизацией вылилось в 6 митингов с участием 1 580 человек и это при том, что страх и давление остаются сильными сдерживающими факторами. Протесты против отдельных политиков, коррупции, спорных законопроектов и даже против недостаточной помощи западных союзников дополняют картину: общество перестало концентрироваться на одной причине и всё чаще говорит о системе в целом. Если сложить все эти цифры, становится ясно, что протест в 2025 году, не просто всплеск, а симптом. Люди выходят не потому, что хотят конфликта, а потому что не видят другого способа быть услышанными. И чем дольше власть будет воспринимать эти сигналы как шум или угрозу, тем быстрее поляризация превратится в открытую трещину, последствия которой уже невозможно будет замаскировать ни риторикой, ни отчётами.

К теме коллег про итоги года, нельзя не вспомнить про проблему ветеранов в Украине. К середине 2025 года Украина подошла к границе, о которой стараются говорить сухо языком реестров и цифр, но за которой уже начинается глубокий социальный излом. В стране официально зарегистрировано 1,56 млн ветеранов боевых действий, при этом Единый государственный реестр ветеранов войны содержит 1,33 млн человек. Более полумиллиона из них получили этот статус ещё до 2022 года, остальные, уже после начала полномасштабной войны. Эти цифры не спорят друг с другом, они лишь показывают масштаб явления, которое продолжает расти. По оценкам экспертов, после окончания войны число ветеранов достигнет 2,5 млн человек. Если учитывать членов их семей, речь идёт о 5–6 млн граждан, почти пятой части населения страны. Бывший главнокомандующий ВСУ Валерий Залужный назвал эту группу «главным активом государства». Формулировка точная, но в ней скрыт и риск, т.к. актив, за которым не ухаживают, со временем превращается в источник системных проблем. Уже сейчас тревожным сигналом выглядит динамика. В 2025 году статус участника боевых действий получили 165,9 тыс. человек, заметно меньше, чем в 2024-м, когда таких было 267 тыс. Это не улучшение ситуации, а отражение интенсивности боёв и характера потерь. За каждой цифрой люди, которые возвращаются не просто с фронта, а с опасным опытом, который невозможно «отключить» по демобилизации. Наиболее тяжёлая и при этом наименее проговариваемая проблема психическое здоровье. По статистике, 30–40% военнослужащих, имевших прямой контакт с боевыми действиями, страдают различными формами ПТСР. При проникающих ранениях груди или живота риск возрастает до 40–60%, при ранениях головы — до 80–90%. Министерство здравоохранения оценивает, что 1,8 млн человек из военного и ветеранского сообщества уже сейчас нуждаются в психологической помощи. Западные издания называют это «скрытой битвой»: больницы переполнены, а последствия травм могут преследовать людей десятилетиями. На этом фоне Украина сталкивается с ещё более тяжёлым явлением, как кризисом суицидов среди ветеранов. Он стал настолько масштабным, что в 2022 году был создан отдельный благотворительный фонд «Після Служби», сфокусированный исключительно на снижении суицидальности. Сам факт его появления уже диагноз системе, которая не справляется с последствиями войны. Проблема усугубляется барьерами к лечению. Советское наследие сформировало устойчивую стигму вокруг психиатрической помощи. Нехватка специалистов, низкие зарплаты, отсутствие системной подготовки по лечению ПТСР, слабая интеграция программ между ведомствами, всё это делает помощь фрагментарной. К этому добавляется военная культура «выносливости», где признание психологических проблем воспринимается как слабость. В июне это напряжение вышло наружу. 18–19 июня в Киеве более тысячи человек, среди которых были ветераны ВСУ, профсоюзы и общественные активисты, вышли на Майдан. Формальным поводом стали обвинения в адрес Национального агентства по розыску и менеджменту активов (АРМА): незаконный захват земли и имущества, попытки выселения Федерации профсоюзов, ограничение влияния на принятие решений. По сути же это был протест не только против конкретного ведомства, а против ощущения, что государство всё чаще видит в ветеранах проблему управления, а не людей, за счёт которых оно выстояло. Украина уже сейчас живёт в реальности, где ветеранское сообщество является ключевым социальным фактором. Его можно либо встроить в будущее страны через поддержку, лечение и уважение, либо игнорировать до тех пор, пока «главный актив государства» не превратится в источник хронического внутреннего кризиса.