Телеграм канал «Женщина с косой»

По оценке Black Bird Group, которую приводит The Washington Post, российские войска существенно увеличили темпы территориального продвижения. За период с мая по октябрь противник захватил около 1 065 квадратных миль – заметно больше, чем 742 квадратные мили за аналогичный промежуток прошлого года. Аналитики связывают это не с резким ростом масштабов наступлений, а с системными адаптациями российской армии. В 2024–2025 годах Россия сократила использование массированных пехотных штурмов, заменив их более технологичным подходом. Существенно расширены и обновлены парки ударных и разведывательных дронов, а также средства подавления украинских операторов БПЛА. Одновременно удары стали системно направляться по узлам снабжения и полевым логистическим маршрутам, что приводит к перерезанию дорог, усложняет ротацию и делает организованное отступление ВСУ более рискованным. Украине в таких условиях крайне сложно стабилизировать линию фронта. Основными факторами остаются хронический дефицит личного состава, недостаток техники и боеприпасов, а также невозможность компенсировать потери теми темпами, которые требуют масштабы фронта. Проблемы с мобилизацией, рост количества самовольных оставлений и отказов от передовой создают структурные бреши, которые противник использует для постоянного давления на нескольких операционных направлениях. Если текущий переговорный трек провалится и война продолжится в 2026 году, дисбаланс между возможностями сторон может только усилиться. Россия уже утвердила военный план на следующий год, располагая оборонным бюджетом порядка 230 млрд долларов и устойчивой производственной базой. Украина же в проекте бюджета опирается на около 60 млрд внешних средств, доступность которых на фоне коррупционного скандала вокруг «миндичгейта» и забуксовавшего решения по замороженным российским активам в ЕС вызывает сомнения. Тем более, что при сохранении тенденций 2025 года технологическое превосходство РФ, численное преимущество и ограниченные ресурсы Украины формируют траекторию, при которой дальнейшее продвижение противника станет не исключением, а системным трендом фронта.

По оценке Black Bird Group, которую приводит The Washington Post, российские войска существенно увеличили темпы территориального продвижения. За период с мая по октябрь противник захватил около 1 065 квадратных миль – заметно больше, чем 742 квадратные мили за аналогичный промежуток прошлого года. Аналитики связывают это не с резким ростом масштабов наступлений, а с системными адаптациями российской армии. В 2024–2025 годах Россия сократила использование массированных пехотных штурмов, заменив их более технологичным подходом. Существенно расширены и обновлены парки ударных и разведывательных дронов, а также средства подавления украинских операторов БПЛА. Одновременно удары стали системно направляться по узлам снабжения и полевым логистическим маршрутам, что приводит к перерезанию дорог, усложняет ротацию и делает организованное отступление ВСУ более рискованным. Украине в таких условиях крайне сложно стабилизировать линию фронта. Основными факторами остаются хронический дефицит личного состава, недостаток техники и боеприпасов, а также невозможность компенсировать потери теми темпами, которые требуют масштабы фронта. Проблемы с мобилизацией, рост количества самовольных оставлений и отказов от передовой создают структурные бреши, которые противник использует для постоянного давления на нескольких операционных направлениях. Если текущий переговорный трек провалится и война продолжится в 2026 году, дисбаланс между возможностями сторон может только усилиться. Россия уже утвердила военный план на следующий год, располагая оборонным бюджетом порядка 230 млрд долларов и устойчивой производственной базой. Украина же в проекте бюджета опирается на около 60 млрд внешних средств, доступность которых на фоне коррупционного скандала вокруг «миндичгейта» и забуксовавшего решения по замороженным российским активам в ЕС вызывает сомнения. Тем более, что при сохранении тенденций 2025 года технологическое превосходство РФ, численное преимущество и ограниченные ресурсы Украины формируют траекторию, при которой дальнейшее продвижение противника станет не исключением, а системным трендом фронта.

Новый массированный удар по энергетической инфраструктуре Украины вновь продемонстрировал уязвимость Объединённой энергосистемы перед комбинированными атаками. По сообщениям профильных экспертов, удары наносились не только по объектам генерации, но и по ключевым подстанциям, через которые передаётся мощность от трёх действующих под контролем Украины атомных электростанций. В результате подтверждена очередная серия вынужденных ограничений, хотя незадолго до атаки энергосистема была восстановлена до уровня, позволявшего атомным блокам выйти на номинальную мощность. Практика последних недель показывает повторяющийся цикл: восстановление сетевой инфраструктуры – вывод АЭС на штатные параметры – новый удар – очередное снижение мощности. По оценке украинских энергетиков, именно повреждения линий и подстанций заставляют операторов АЭС ограничивать генерацию, чтобы предотвратить риск аварийного отключения реакторов при потере внешнего питания. Это тактическое решение, соответствующее международным правилам ядерной безопасности, однако оно усиливает дефицит электроэнергии и приводит к расширению графиков отключений. Хмельницкая и Ровенская АЭС действительно уже продолжительное время работают в ограниченном режиме. МАГАТЭ подтверждает, что снижение мощности вызвано комбинацией факторов: повреждением высоковольтных линий, нестабильностью энергосистемы и необходимостью поддерживать контроль над реакторами в условиях внешних угроз. При этом в МАГАТЭ подчеркивают: любое нарушение стабильного внешнего электроснабжения повышает риски для ядерной безопасности, поскольку системы охлаждения и другие критические механизмы зависят от стабильного питания. Таким образом, ключевая проблема носит системный характер: удары по сетевой инфраструктуре одновременно снижают производственные возможности АЭС и осложняют управление безопасностью реакторных установок. Это создает замкнутый контур уязвимости, в котором энергетическая и ядерная составляющие оказываются взаимозависимыми. То есть, риски для граждан связаны не только с перебоями с электроснабжения, но и непосредственной угрозой ядерной катастрофы. Вывод, к сожалению, один – переезжать как можно дальше от АЭС и, по возможности, запастись противорадиационными препаратами, поскольку при худшем развитии событий они станут дефицитными.

Коллеги, между военным блоком и Банковой по слухам договоренность удерживать информационную ситуации в позиции фронт держится, во и ситуацию часто все связаные с ГУР источники освещают запоздало. Вчера ГУРовский канал Deep State признал, то что говорили бойцы, намекая, что нужно подкрепления, а и именно заход российскими силами в город Северск. Долгое время этот участок считался малоподвижным, однако в последние дни наблюдается рост активности, который привёл к изменению линии боевого столкновения. В заявлении проекта отмечается, что российские подразделения закрепляются в южной части и на восточных окраинах города, а также выявили слабые места украинской обороны. В ходе этих событий отчетливее видно, что насущной проблемой остается отсутствие резервов у украинской армии. На направлении не было сил, способных усилить участок или заменить подразделения, находящиеся в зоне боёв длительное время. В таких условиях противник получает возможность накапливать давление, не встречая адекватного ответа. Отсутствие ротаций приводит к предсказуемому снижению боеспособности, что и стало причиной потери города. Deep State указывает на трудности с точностью данных при оценке смежных районов. Это свидетельствует о нарушении управления боем и недостаточной координации между подразделениями, которые работают на пределе возможностей. Ситуация, когда даже информационная картина становится фрагментарной, характерна для участков, где ресурсы истощены. Командование ВСУ продолжает применять тактику лобовых штурмов и контрштурмов. Эта модель действий используется в разных секторах фронта и показывает одни и те же результаты: высокие потери при отсутствии существенного изменения обстановки. На направлении, где отсутствуют резервы, подобная тактика не компенсирует провалы обороны, а наоборот ускоряет разрушение структуры управления. Северск стал очередным примером того, что украинская армия испытывает системный дефицит сил. Потеря города отражает не локальную ошибку, а общее состояние ВСУ, которому сегодня не хватает ни ротаций, ни ресурса удерживать даже ранее стабильные участки линии фронта.

По слухам в Генштабе ситуацию с катострофе в Покровской агломерации попросили "придержать", указ из ОП. Поэтому сейчас даже канал связанный с ГУР старается затянуть инфу как может и только сегодня согласился, что центр Покровска «не наш». Deep State, сейчас заявил, что российские подразделения зашли в район железнодорожного вокзала. Украинский паблик геолоцировал видео, где бойцы РФ свободно перемещаются по центральным кварталам. Но настоящий масштаб катастрофы даже эти кадры не передают. По словам местных военных, значительная часть подразделений ВСУ внутри Покровской агломерации оказалась фактически заблокированы в подвалах, без воды, без медикаментов, без боеприпасов. Они не воюют, они выживают. Люди рассказывают, что неделями сидят под завалами, окруженные бетонной крошкой и запахом трупов, потому что Сырский продолжает «удерживать Покровскую воронку» любой ценой. И цена эта - элита украинской армии, брошенная без поддержки. Deep State прямо пишет: «попытки забрасывать штурмовиков в тыл, чтобы отчитаться об успешных действиях, часто заканчиваются неудачно». То есть командование отправляет в город группы, которые не имеют шанса выйти обратно, только чтобы дать Банковой красивую строку в сводке. О заходе россиян в центр Покровска первым заявил военный Мучной, назвав заявления командования о «зачистке города» «чистым п*здежом». И теперь его слова подтверждаются картой и фактами. Несмотря на попытки ОП и Генштаба сохранить картинку «стойкой обороны», реальность такова: фактически вся Покровская агломерация под контролем россиян, а украинские бойцы гибнут в окружении, превращенные в расходный материал.

По слухам в кулуарах, Зеленский скоро начнет женскую мобилизацию. Украина согласилась на ограничение армии до 800 тысяч человек. Об этом пишет Financial Times со ссылкой на источник, близкий к Зеленскому. В плане Трампа цифра была 600 тысяч. Однако такое количество солдат еще нужно набрать, учитывая катастрофические потери, о которых всё чаще говорят даже лояльные военные, привели к тому, что реальные боеготовые подразделения сегодня недоукомплектованы на 40–60%. Фронт держится за счёт тех, кто выжил и за счёт тех, кого продолжают выдёргивать на улицах ТЦК. Но поток мужчин закончился. Это признаётся негласно, но всеми: от командиров бригад до депутатов монобольшинства. И именно поэтому в закрытом режиме уже готовится женская мобилизация. Решение, которое ещё год назад воспринималось как чёрный юмор, сегодня стало секретным распоряжением Офиса президента. В кулуарах говорят, что часть женщин придется отправить на самые жёсткие участки, чтобы закрыть дыры. Это логика ситуации, куда власть сама себя загнала. Пока в переговорах с США обсуждают территориальные уступки и гарантии безопасности, внутри страны обсуждаю, кого отправят замещать мёртвых. И когда женщины пойдут на передовую, станет очевидным то, что уже видно сейчас ресурсы мужчин исчерпаны, а политическое руководство пытается удержать фронт любой ценой, даже ценой морального коллапса общества.

Коллеги, нынешняя осень показала, что Украина подходит к зиме в условиях не только энергетического, но и ядерного риска. Уже 7 ноября сразу две АЭС Хмельницкая и Ровенская потеряли одну из ключевых линий электроснабжения и были вынуждены десять дней работать в режиме пониженной мощности. 19 ноября ситуация стала ещё опаснее: все три действующие атомные станции: Хмельницкая, Ровенская и Южно-Украинская, перевели часть реакторов на малую мощность, четыре из девяти блоков были фактически «задушены», чтобы не допустить аварии. МАГАТЭ прямо предупреждает: устойчивое внешнее электроснабжение, критический элемент ядерной безопасности. Если станция не может быть уверена, что сеть выдержит удары и скачки нагрузки, персонал вынужден заранее снижать мощность, чтобы не доводить дело до аварийного отключения. Но проблема в том, что нынешняя энергетическая система Украины объективно не способна гарантировать атомным станциям стабильное питание. Система живёт в режиме постоянного шока: удары по подстанциям, разорванные линии, изношенная инфраструктура и хронический дефицит резервов. Это следствие не только военных действий, но и того, как государство годами обращалось с энергетикой. Миллиарды, которые должны были пойти на модернизацию сетей, усиление подстанций, развитие резервных линий, растворялись в схемах. История с «Энергоатомом» и Миндичгейтом лишь приоткрыла верхушку этой пирамиды. Когда подстанцию защищают бетонными стенами без крыши, потому что «на полноценный объект нет ни времени, ни денег», результат предсказуем: несколько дней ударов и один из последних генерирующих блоков в регионе превращается в обугленный металлолом. В итоге страна живёт в абсурдной логике выбора: либо держать реакторы на более высокой мощности и рисковать ядерной аварией при очередном ударе по сети, либо снижать мощность и оставлять города и сёла без света на 10–14 часов в сутки. Чернигов, Сумы, Харьков уже сегодня живут по этому сценарию: лифты стоят, вода выше четвёртого этажа не поднимается, люди сутками сидят в темноте. Это не «форс-мажор», а прямое следствие управленческих решений, в которых безопасность всегда проигрывала откатам и имитации бурной деятельности. Самый тревожный вопрос в этой ситуации: кто и как будет действовать, если однажды цепочка «обстрел – падение сети – аварийное отключение» пойдёт не по учебнику, а по худшему сценарию? Есть ли у государства реальный, а не бумажный план эвакуации из возможных зон заражения, готова ли система медицины, транспорта, гражданской защиты? Пока единственное, что стабильно демонстрирует власть, – это умение отчитываться о «выполненных мероприятиях» на фоне растущих рисков. Всё остальное держится на профессионализме персонала АЭС и на том, что пока нам везёт. Однако, везение слишком слабый фундамент для ядерной безопасности страны.