В завершение моих постов о биеннале в Узбекистане хочу поделиться самым сокровенным и ценным — наблюдением за аудиторией. Это было настоящим откровением.
В те два дня, что я провел на экспозиции, царила особая атмосфера, сотканная из энергии молодости. Было невероятно много школьников и студентов — наверное, из Бухары. Красивые, огненные, с горящими глазами, они вглядывались в объекты, пытаясь разгадать загадку современного искусства. Их неподдельная простота и непосредственность проявлялись в смехе, в живом взаимодействии с инсталляциями, в игре и усмешках.
Я замер у работ, которые для меня были наполнены болью и сложностью, и больше часа наблюдал за подростками. Это был отдельный перформанс. Картина, которую я писал о женских страданиях и муках, для них не стала сигналом тревоги. Девочки и мальчики смеялись, трогали тени изображений, громко шутили там, где у меня подкатывал ком к горлу. Кто-то даже начал танцевать в комнате, полной, как мне казалось, скорби.
И знаете, в тот момент во мне не родилось разочарования. Наоборот. Я увидел в этом глубокий, почти философский смысл.
Я счастлив, что прикоснулся к чужой культуре и пропустил ее боль через себя. Но я еще счастливее, что увидел, как новое поколение действует иначе. Они не несут на себе тот груз, который мы, художники, часто пытаемся им передать. Их мир — другой.
Их смех в той комнате — это не непонимание. Это — освобождение. Это значит, что мои тревоги и боль, которые я выражал, для них уже не актуальны. Они живут в мире, где эти раны потихоньку затягиваются. Они дышат иным воздухом, и в их смехе — победа жизни над болью прошлого.
Ничего не значит, что они не уловили мой, «взрослый», посыл. Это лишь значит, что культура тихо и необратимо меняется. Меняются устои в лучшую сторону. Исчезает та самая боль, которую я пытался описать.
И раз в зале, полном призраков прошлого, молодежь может смеяться и танцевать — значит, мир действительно становится лучше. А это — самая главная инсталляция из всех, что я когда-либо видел.
Андреев А.С