Телеграм канал «sacred violence»

Пришла в голову идиотская мысль – но, может, и не настолько уж идиотская, поэтому поделюсь. Знаете, есть эта классическая шутка про биполярные «качели»: it's over, а потом we’re back, а еще потом we’re sooo over и так далее. Так вот, именно эти качели туда-сюда составляют сюжет большей части Танаха (еврейской Библии, Ветхого Завета), то есть это та самая история про отношения Израиля и Господа Бога: Израиль у пророков вечно представляется как неверная жена, которая чуть что начинает «блудодействовать» с другими богами, супруг-Яхве дает ему плотного леща, отправляет в плен и попрание, Израиль с грехом пополам кается, встает на верный путь, а потом снова все то же самое, а потом галута (изгнание), и we’re over, а потом сами додумайте И вот как-то так вышло, что эта модель описывает не только Израиль, но и любые индивидуальные или национальные «истории» в принципе, это в некотором роде и есть «история» как таковая. Возьмите любой национальный нарратив – и с легкостью обнаружите в нем эти over и back, бесконечные качели. Смысл в том, что сугубо неочевидно, что «история» должна строиться подобным образом – но она так строится. И еще, по-видимому, в том, что так создается нарративно-историческая катапульта: чем глубже в sooo over, тем хуже будет всем остальным, когда будет sooo back короче, мало никому не покажется, Трибунал в Донецке и полный аминь P.S. с точки зрения т.н. «политической теологии» – ну, если кто-то балуется этой отравой, – это означает еще и то, что если «мы» моделируем свою историю по образцу библейского Израиля, то в погоне за we're back обречены на вечный over и стигийские пучины ресентимента. Хочется-то Объединенное Царство и Соломона, а в реальности Бог знает что вообще

ДВЕ ИСТОРИИ О РЕВОЛЮЦИОННЫХ МУЧЕНИКАХ В КИТАЕ Читаю сейчас про культ мучеников в Китайской Республике, это которая кое-как и с грехом пополам установилась после Синьхайской революции 1911 года. Главная фишка там была в том, что сама революция строилась целиком по лекалам Французской и Русской (со ссылками на Руссо и расистским социал-дарвинизмом в отношении маньчжуров) и националисты говорили, что «вот сейчас мы покончим с суевериями», но мертвые революционеры почитались вполне в рамках традиционной китайской религии – им посвящали святилища с «табличками духов» и делали всякие подношения – приносили овец, свиней, фрукты, дамплинги, бумажные вотивы и многое другое. Народ при этом воспринимал их очень амбивалентно и по некоторым ритуалам иногда было видно, что даже самых крутых и священных героев воспринимают скорее как злых духов, которых нужно «умилостивить» и превратить в духов-покровителей (как во Вьетнаме, но круче). В общем, там устраивались всякие ритуалы с танцами, барабанами, участием буддистских монахов и даосских жрецов Для сравнения – просто представьте что-то подобное у любой Могилы Неизвестного солдата в Европе В частности, прочитал две исключительные истории в рамках такого вот отношения. Первая – это когда какие-то «бойцы революции» в конце декабря 1911 года привели к могиле 72 мучеников на холме Хуанхуаган в Гуанчжоу (он же Кантон) два десятка военнопленных, убили их, выпотрошили, а печени, видимо, съели для укрепления жизненных сил Вторая касается одержимости – ведь если мученик это злой дух и мы плохо его отгоняем, то он может в кого-то вселиться. Жертвы с холма Хуанхуаган тоже иногда вселялись в девочек, а вот другая история такая, что однажды в мае 1928 года дух мертвого солдата революции резко вселился во владельца опиумного притона и сказал, что ему НЕМЕДЛЕННО требуются 2 лошади и 14 револьверов, чтобы присоединиться к походу Гоминьдана против милитаристов на севере. Почему именно 14 и именно револьверов – история умалчивает. В итоге родственники одержимого пригласили даосского жреца-экзорциста и принесли все требуемое в жертву духу – разумеется, в виде бумажных вотивов, – и тогда он успокоился на иллюстрации выше: оформление «дорожки духов» на пути к той самой гробнице на холме Хуанхуаган, если что черепа искусственные

Будет теперь такая новая аватарка, а не краденая у Форкаса, авторства подруги. Собственно, женский облик и горящая голова – абсолютно легитимная отсылка к Батаю, это один из нескольких его текстов, озаглавленных «Практика радости пред лицом смерти»: «Я представляю себе Землю, заброшенную в пространство, подобно зашедшейся криком женщине с объятой пламенем головой». Ацефал инклюзивный.

Религия редко оставляет кого-то равнодушным: для одних — это источник веры и утешения, для других — архаика или инструмент власти. Но что, если рассматривать её как зеркало предельного человеческого опыта? Об этом и состоялся наш разговор с Алексеем Зыгмонтом, автором курса «Сакральное. В сердце религиозного опыта». Читайте новое интервью! #диалоги

вышла вот небольшая беседа по мотивам и следам «магистерских» дел, спасибо коллегам. Может, кому-нибудь будет интересно, но кому именно – сказать затрудняюсь, наверное студентам или даже поступающим. Еще там есть промокод. Вскоре снова начну писать что-нибудь нормальное эта фотка – мое проклятие, конечно

Приглашение в специальный номер журнала «Государство, религия, церковь в России и за рубежом» (№2, 2026) 🇮🇷Тема выпуска: Религия и власть в Иране🇮🇷 English CfP is available here! 🎓Приглашенный редактор – Максим Альбертович Алонцев, к.филолог.н., академический руководитель магистерской программы НИУ ВШЭ «Классический и современный Восток: языки, культуры, религии», доцент Института классического Востока и античности НИУ ВШЭ 📰Блок статей будет посвящен многоаспектным отношениям религии и власти в пространстве иранской культуры и в исторической перспективе. Мы приглашаем к участию историков, исследователей религиозных и философских систем, филологов и искусствоведов, изучающий вопросы формирования и бытования религиозного авторитета, взаимодействия и взаимовлияния религиозных и политических систем, а также их текстовых, визуальных и материальных интерпретаций. Мы готовы рассмотреть материалы, посвященные разным эпохам (вплоть до современности), народам и религиозным направлениям в ареале иранской традиции, - включая многообразие исламских материалов, но не ограничиваясь исламом. ▪️Каковы механизмы формирования религиозного авторитета в разные эпохи? ▫️В каких отношениях состояли религия и политика? ▪️Как религиозный авторитет конвертировался в политическую власть и наоборот? ▫️Как взаимодействовали религиозные и властные нарративы? ▪️Как религиозный авторитет или его политические преломления воплощались в словесности и искусстве? ▫️Как выстраивались взаимоотношения правителей с «малыми» религиозными общинами в разные периоды истории? Это примерный, но далеко не исчерпывающий список вопросов, которые мы хотим осветить в рамках данного номера. 📅 Сроки Отбор статей для номера будет проходить в два этапа. ➡️До 15 сентября 2025 г. аннотации материалов объемом 400-500 слов приглашенному редактору Максиму Альбертовичу Алонцеву (malontsev@hse.ru) и на электронный адрес редакции (religion@ranepa.ru). ➡️До 30 сентября 2025 г. приглашенный редактор свяжется с теми авторами, чьи статьи были утверждены. ➡️До 15 декабря 2025 г. мы будем ждать статей объемом 6000–8000 слов от авторов утвержденных материалов. Также мы приглашаем к публикации коллег, желающих написать рецензии на научные издания последних лет на релевантные темы.