Я стою на углу Волынского и Большой Конюшенной. Мимо проходит Бродский - в гости к писателю Риду Грачеву. Грачев живет в доме 15 по Конюшенной, его комната, прежде служившая кладовкой - место притяжения молодых ленинградских авторов.
 
Как только Бродский исчезает в парадной, от дома номер 15 отделяется компания молодых людей. Это художники во главе с Анатолием Масловым, живущим в одной из квартир этого дома.
Взяв работы, они идут на бульвар. Спонтанный вернисаж развернется здесь же, в десяти метрах от меня, на обшарпанных белых скамейках.
 
- Веселья час и боль
разлуки
Готов делить с тобой
всегда
Давай пожмем друг
другу руки
И в дальний путь на
долгие года,
- выводит знакомый голос.
Голос раздается откуда-то сверху.
В доме, у которого я стою, в одной из коммуналок живет семья Иоселевичей-Русаковых. Младшие, Эстер и Поль, близки с представителями ленинградской художественной среды. Эстер Русакова - первая жена Хармса, ее брат Поль - композитор, автор шлягера, который мне сейчас слышен.
Я поднимаю голову и смотрю на окно, откуда идет звук. Вижу Хармса, сидящего на подоконнике.
 
Но мне пора.
 
Я иду по Конюшенной в сторону Невского. У дома номер 29, где в ленинградское время находился ОВИР, вижу Довлатова. Выглядит Довлатов плохо.
 
Пересекаю Невский. Обернувшись, вижу на теперь уже противоположной стороне проспекта, у кафе «Минутка», Бориса Смелова. Фотографирует не он, фотографируют его - другой прекрасный мастер Сергей Фалин.

Тем временем из Дома Мертенса выходят самые красивые девушки Ленинграда. Закончился их рабочий день в Доме мод.
 
Любуясь красавицами, я прохожу мимо ресторана «Кавказский».
В окне, за одним из столов - пожилой джентльмен и трое прекрасных молодых людей. Звезда поп-арта Раушенберг, приехавший в Ленинград, угощает своих новых друзей - Тимура Новикова, Ирэну Куксенайте и Сергея Курехина.

 В двух шагах группа «Кино» позирует французскому фотографу Юри Ленкету.
 
У дома 2 по Казанской топчется молодой Достоевский. Он недавно оставил службу и намерен сосредоточиться на писательстве.
 
Оставив Федора Михайловича наедине с замыслом повести «Хозяйка» (которую он начнет писать,живя здесь), я сталкиваюсь с Чуковским. Он направляется в гости к Ахматовой, обитающей в доме номер 3.
 
Пройдя совсем чуть-чуть, я вижу Анну Андреевну. Она гостит у семьи переводчика Адмони, чья квартира - в доме №10.
 
Прошлое в Петербурге - на каждом углу. Буквально у каждого дома. Надо лишь всмотреться.
То, что было вчера, остается с нами. Навсегда.
Вчера и навсегда.

Линогравюры Августа Ланина, 1956-1959.

По случаю сегодняшнего дня рождения Майка Науменко - кавер Blues de Moscou в исполнении Николая Фоменко (из фильма «Джонни»).
Трек предоставлен создателями фильма, за что им спасибо.

Версия Фоменко, как по мне, более нервная, чем оригинал. Чем и хороша. Ну и общим драйвом, конечно.

В воскресенье, в 15.00, прогулка по району Кузнечного-Большой Московской-Разъезжей и проч.
А это у нас Цой, Смелов/Богданов, Бродский/Довлатов и компания 60-х, великий ДК Пищевиков, Роальд Мандельштам (да, он принадлежит не только Коломне), конечно, Майк. И еще кое-что.

Я повторю анонс еще раз ближе к выходным. Но вы имейте все это ввиду.

За деталями сюда @kuzmichevigor.

Михаил Яснов - хороший детский поэт. Но не только детский и не совсем очевидный. Смотрите (точнее, читайте) какие замечательные стихи.

Вдоль Москва-реки
ходят москварики
всё начальники ходят,
очкарики.
Вдоль Невы-реки ходят
невырики
всё молчальники ходят,
всё лирики.
 
Едет поезд, мигая
фонариком
едет в гости невырик
к москварикам
и садится, блаженствуя,
в скверике,
где гуляют сплошные
холерики.
 
Вдоль Москва-реки
ходят москварики,
всё грызут пирожки
да сухарики.
Вдоль Невы-реки
ходят невырики,
с пивом хрупают
рыбьи пузырики.
 
И глядят поминутно
москварики
кто на часики,
кто в календарики.
И неспешно взирают
невырики,
как ползут под мостами
буксирики.
 
Не годится невырик
в историки
он гуляет, мечтая,
во дворике,
и блажные его
каламбурики
охраняют лепные
амурики.
 
А тем временем вертятся
шарики
это думают думы
москварики.
И за это их любят
невырики
и москварикам шлют
панегирики.

1985.

Однажды Каравайчук гулял по Гостиному двору, к нему подошла цыганка погадать, а когда заглянула ему в лицо, сказала: «Нет, не буду».

Вопрос тире просьба к тем, кто планирует зайти в пятницу вот сюда: может, захватите (если есть и не жалко) пластинки Майка с собой? Чтобы нам всем было из чего выбирать. Если кто-то готов, напишите здесь, какую именно пластинку готовы взять. Заранее спасибо.

Обещаем обращаться аккуратно и по окончании вечера, разумеется, вернуть.

Снимок Феликса Лурье - словно кадр из фильмов Годара или Мельвиля.

Сегодня Международный день кофе.

«Петербургский простой народ несколько разнится от московского: кроме полугара и чая он любит еще и кофе, а прекрасный пол петербургского простонародья, в лице кухарок и разного рода служанок, чай и водку отнюдь не считает необходимостью, а без кофею решительно не может жить».

Белинский.

На фото чашка и сахар из «Сайгона».

«Секрет» - это моя слабость. Ну или моя сила (что вероятнее). Эта песня - из альбома «Ленинградское время», в котором есть что послушать, кроме гениального заглавного номера.

Дни и года положив
на весы,
В комнате тихо
бормочут часы.
Вновь снег,
Как завершается век
Видят звёзды.
На небосклоне
зажглись фонари,
Люди и вещи уснут
до зари.
Ночь прочь,
Снег превращается
в дождь
Словно в слёзы.

Она в трёхкомнатной квартире одна,
Как в этом чёрном небе луна,
Одна в пустой квартире, словно в целом мире,
Она в трёхкомнатной квартире одна,
Как в этом чёрном небе луна,
Одна в пустой квартире, словно в целом мире одна.

Мы прогулялись
пешком по Луне,
И отыскали «Титаник»
на дне,
Старт, взлёт,
Мир этот мчится вперёд
С нами вместе.
Мы широки и горды
как орлы,
Цель велика и потери
малы,
Но всё ж
Разве наш бег так хорош,
Если…

Она в трёхкомнатной квартире одна,
Как в этом чёрном небе луна,
Одна в пустой квартире,
словно в целом мире,
Она в трёхкомнатной
квартире одна,
Как в этом чёрном небе
луна,
Одна в пустой квартире,
словно в целом мире одна.