Телеграм канал «Маша и геофизика»

Геомеханика? Не, у нас такого нет — мы просто добываем Так до сих пор говорят многие главные инженеры. А потом — обрушения, простои, миллиарды потерь и поиски виноватых. Мы вместе с экспертом Сергеем Кузьминым разбираемся, почему геомеханика — это не бюрократия, а система, которая реально спасает людей и предприятия. В статье: — зачем нужна геомеханика на каждом этапе — от разведки до мониторинга; — почему аварии не случаются внезапно и как их предсказать; — что мешает геомеханикам достучаться до руководства; — как внедрить систему так, чтобы она действительно работала. 🔔 Читайте: Зачем горной промышленности нужна геомеханика

Волнительно, начинаем новую тему в GeoConversation. Разработка месторождений. Признаюсь, что не брала эту тему, так как боялась, что не потяну. Я все-таки в разведке работаю, а тут совсем другой разговор. Но меня сами нашли и предложили поговорить про безопасность на карьерах и шахтах. Эксперт душка, все объяснил и рассказал. Завтра проверим, по вашим лайкам и комментариям, получился ли у нас материал🧐

Я, конечно, знала про геологическую деятельность ледников. Но знать и видеть, разные вещи. Я даже представить не могла насколько ледник огромный. Мощные глыбы льда, голубой цвет сильно спрессованного снега, трещины, уходящие на глубину. И как играючи ледник отутюживает горную породу. Стоит того, чтобы это увидеть. А было бы круто, ездить в такие туры, где кроме красивых видов, ещё бы рассказывали, как это всё образовалось? Что думаете, поехали бы в такое путешествие и что хотели бы увидеть?

Мне очень понравилось вот это поле. И не только потому, что было очень красиво и не очень физически сложно. Команда была классная. Дружная. Обычно как-то все особняком держатся, а тут прямо чувствовалось, что работаем вместе. Или может я уже лучше понимаю приколы на английском. Ржали и прикалывались мы много. Я вообще не знаю, как без юмора работать в полях🤣

В России — нет транспорта, ну ладно пешком доберемся. В Канаде — в смысле вертолет не забросит нас на вершину горы, мне что самой пешком подниматься? Очумели, совсем. Хотя ладно в прошлый раз сами отказались от заброски наверх. Решили, что так дольше будет. Сначала разложить питающий провод до генератора полтора километра, а потом идти и заземлять электроды с конца профиля, постепенно сматывая разложенный провод. Ничего, будем подниматься в гору, решили мы так. И в начале все было нормально, небольшой подъем, через каждые 200 м заземляем электроды и пропускаем через них ток в землю. Но последние три точки дали нам прикурить. Сначала пришлось ползти вдоль крутого склона по мокрым камням и сырой траве. Один неверный шаг и встретимся уже внизу. Последний переход так вообще 40 м по вертикали вверх. Язык был на плече. Не ходите дети в геофизику🙈

Домой, закончили измерения 🎉

История подписчика: романтика полевой жизни 1980-х Вчерашний пост откликнулся у многих — вы делились своими историями. Заходите, обязательно оставляйте свои комментарии, если еще этого не сделали А сегодня хочу поделиться историей Михаила. Он, конечно, не работал в нашей геологоразведке, но его опыт очень близок — тоже полевая жизнь, работа техником, только в лесоустройстве. Его рассказ — напоминание о том, как всё меняется: с одной стороны, нам вроде бы жаловаться не на что, но с другой — трудно представить, что сейчас кто-то мог бы работать в таких условиях. Спасибо, что есть прогресс. Читайте, очень интересная история. В молодые годы, после окончания лесного техникума в 1980 году, Михаил попал по распределению в Северное лесоустроительное предприятие. Работал техником лесоустройства в первой лесоустроительной экспедиции. Контора базировалась в Вологде, а полевой сезон проводили в Коми. «Работал на базовых участках, в отдалённых районах. Наша партия в первой половине мая (или чуть позже — по погоде) выезжала с таборным имуществом и рабочими: сначала на поезде, потом вертолётами — на выделенный участок. Сразу после прибытия рубили баню, ставили щитовой домик или большую палатку под склад. Сами жили в двухместных палатках: рабочие по двое, инженеры по одному. Одевали рабочих, выдавали инструмент, получали продукты — и расходились по участкам на три недели.» Работа была кропотливой и требовала точности: «Разрубка новых или расчистка старых квартальных просек и визиров (квартальная — шириной 50 см, визирная — 30 см, отмечены трёхсторонними затёсками). Промер, установка пикетов каждые 200 метров, километровых столбиков, постановка квартальных и визирных столбов. Всё это делали рабочие под руководством техника. Техник проходил просеки с аэрофотоснимками, опознавал их, наносил на снимок, высчитывал масштаб, отмечал пикеты и заполнял журналы промера.» Иногда приходилось начинать с нуля — просек не было вовсе. Тогда техник организовывал разрубки и разметку новых кварталов. «Через три недели все выходили на базу — отдыхать, мыться в бане, закрывать наряды, делать отчёты, стираться, получать продукты и снова — на три недели на свои участки. Полевой сезон длился с 15 мая по 15 ноября.» Про еду и быт: «Продукты рабочие получали по парам, кто с кем работал. Инженерно-технический состав — каждый на себя. Готовили сами, в котелках на костре. На три недели нужно было унести с собой весь запас: сухари, муку, крупы, тушёнку, консервы, супы в пакетах, чай, сахар, курево. Всё надо было рассчитать — чтобы хватило, но и чтобы унести можно было. Палатку и спальник не брали, вместо этого — кусок плёнки от дождя, чехол от спальника и плащ. Летом — самодельный полог от комаров. Ночлег у костра… Через два-три дня — новая стоянка, обход кварталов, проверка работы рабочих и дальше — к новым просекам.» Никаких поваров. Всё сами. Такая вот романтика… Как говорится, сравнивайте сами.