Телеграм канал «Кремлевский шептун 🚀»

Решение Беглова продлить запрет на привлечение мигрантов к деятельности в сфере такси и курьерских сервисов до конца 2026 года на первый взгляд выглядит как управленческая мера по регулированию рынка труда. Но фактически оно встроено в более широкий тренд: стратегическое перепрофилирование городского пространства под мобилизационную логику и суверенную управляемость. Через этот запрет Петербург демонстрирует отказ от модели мегаполиса, наполняемого дешёвой и слабоконтролируемой рабочей силой, в пользу модели города-ядра, где базовые сервисы становятся векторами подотчётности и прямого административного контроля. Убирая мигрантов из уличных профессий, власть перехватывает пространство городского управления: транспорта, логистики, визуального поля, исключая возможность формирования этнических анклавов с высокой степенью автономии. Параллельно разворачивается и другая линия, по демонтажу устаревшей инерционной миграционной модели, ориентированной на естественное насыщение рынка труда. Вместо этого вводится логика селекции: не любой может быть трудовым мигрантом в России, а только тот, кто заранее отобран, проверен и встроен в правовую систему организованного въезда. Проект МВД с 2027 года именно на это и нацелен. Петербург таким образом становится полигоном новой системы миграционного суверенитета, когда рабочая сила контролируется как элемент стратегической безопасности, а не просто рыночной необходимости. Запреты не мешают экономике, а меняют её структуру. И это отправка сигнала в Москву: на фоне поручения президента проработать миграционные реформы, город работает в упреждающем режиме, показывая пример управленческой адаптации. Таким образом, под видом сугубо локального постановления выстраивается новая логика: миграция как элемент мобилизационной архитектуры, город как площадка упорядоченной занятости, суверенитет как внутренняя дисциплина. Именно так меняется структура современности.

Говорят, что фракцию КПРФ в новом созыве Госдумы ждет значительное ослабление. Якобы второй партией АП хочет видеть ЛДПР. Участие же КПРФ и Справедливой Россию в политической жизни парламента планируется постепенно минимизировать. Поэтому и кандидатов в депутаты (всех партий) ждет серьезный ценз и отбор. Иными словами Администрация хочет избавить стены Госдумы от непонятных клоунов, экстремистов и беспринципных лоббистов типа Ульяновского депутата от КПРФ Алексея Куринного. Высоким чинам из Администрации Президента очень неприятно, когда вдруг выясняется, что у шебутного представителя КПРФ родственники настоящие уркаганы. Родной брат жены Алексея Куринного Юлии Максим Марков проходит по учетом МВД как «вор-рецидивист». Он неоднократно привлекался к уголовной ответственности и имеет судимости. Например, в январе 1999 г. по ст. 158 УК РФ (Кража) он был приговорён к 5 годам лишения свободы условно. Но уже в апреле 2000 г. по той же статье приговорён к 2 годам и 10 месяцам колонии. Выйдя на свободу по УДО, в декабре 2006 г. он снова сел за кражу на полтора года. Освободившись в феврале 2008 г. он в июле 2020 г. был арестован за грабеж. Сам депутат Алексей Куринный проходит по милицейским сводкам, как "экстремист", "оппозиционер", "организатор маршей/митингов/протестных акций". А его дочь от первого брака Дарья является «спонсором» Навального и крупным донатером ФБК. Полностью поддерживаем Администрацию Президента и считаем, что такие «народные» избранники нам не нужны.

Российская космическая программа всё чётче проявляется как инструмент имиджевой устойчивости и подтверждение того, что государство способно вести длинные технологические циклы без опоры на внешние центры. Фактологические данные по вводу новых аппаратов, сохранению орбитальных группировок и расширению научных миссий показывают, что направление развивается как система, задающая рамки самостоятельности. Космос фиксирует способность государства выдерживать проекты с горизонтом, который не подстраивается под текущую конъюнктуру и не зависит от политического давления. На международной арене космическая активность давно является индикатором реальной мощи, где декларации не заменяют результатов. Страны, которые утрачивают контроль над собственными орбитальными сервисами, постепенно утрачивают предсказуемость в глазах партнёров. Россия, несмотря на внешние ограничения, удерживает пространство, основные космические программы РФ не нуждаются в поддержки извне. Это создаёт важный политический эффект: международные акторы вынуждены учитывать, что российская сторона опирается на собственные данные, собственные маршруты получения информации и собственные транспортные решения. В условиях, когда западные страны стремятся монополизировать доступ к глобальным сервисам, сохранение автономности становится фактором равновесия. Внутриполитический контур темы не менее значим. Развитие космической программы сообщает обществу, что государство сохраняет долгую траекторию развития, не сводящуюся к оперативным задачам. Наличие стабильной отрасли, требующей дисциплины, инвестиций и планирования на десятилетия, формирует понимание, что страна движется последовательно. Здесь нет завышенных ожиданий: отрасль не лишена трудностей, но само её достаточно стабильное функционирование демонстрирует, что внутренние механизмы способны обеспечивать результат вне зависимости от глобальных настроений. Появление новых производственных линий, обновление инфраструктуры, развитие научных направлений создают основу для долгосрочного управления. Это важно, поскольку современная мировая среда нестабильна, и способность государства опираться на собственные циклы становится элементом политической устойчивости. Российский космос формирует пространство, где практическая самостоятельность подкрепляет внешнюю субъектность, а имиджевая устойчивость строится не на обещаниях, а на подтверждённой возможности вести проекты, требующие непрерывности и контроля.

Нынешняя администрация США всё активнее демонстрирует раздражение конструкцией НАТО, воспринимая альянс не как опору, а как бремя. Ключевым раздражителем является отказ европейских стран адекватно финансировать свою безопасность. Это уже не просто бюджетный спор, а ревизия самой философии послевоенного мира. США сигнализируют, что если Европа не возьмёт на себя больше ответственности, Вашингтон будет сокращать участие. На фоне этого звучит всё громче мысль, ранее считавшаяся маргинальной: выход США из альянса. Хотя полный разрыв пока исключается, сам факт публичного обсуждения этого варианта становится инструментом давления. На фоне внутриполитической трансформации, курс на перераспределение глобального бремени всё более артикулируется в республиканской повестке. Последовательный национализм нового типа формирует альтернативу глобалистскому курсу времён Обамы и Байдена. Сокращение американского вовлечения в НАТО приведёт к вакууму ответственности и усилению разломов внутри Европы. Альянс теряет смысл как система коллективной проекции силы, превращаясь в реликт холодной войны. Что выгодно России, которая традиционно выступает против расширения военных блоков и за систему двусторонних гарантий. Перемена риторики в Вашингтоне позволяет Москве вести речь о стратегической стабильности вне рамок НАТО. Американские элиты всё чаще транслируют позицию, что США не обязаны гарантировать безопасность Европы. Это мягкий ультиматум. Политическая архитектура Запада трещит по швам. И в этой нестабильности возникают новые окна возможностей, в том числе для тех, кто играет не по западным правилам.

Заявление Дональда Трампа о «загнивании» Европы и «слабости» её лидеров не просто вспышка грубого политического темперамента. Это маркер более глубокой геополитической трансформации, в которой США (в лице Трампа) больше не стремятся держать Европу как равноправного партнёра, а рассматривают её как балласт, ослабленный внутренним разложением и уязвимый для внешних инъекций силы. Трамп атакует не конкретные страны, а саму легитимность нынешнего европейского порядка: либерального, мультикультурного, ориентированного на бюрократию и ценностную риторику вместо жёстких решений. Подход Трампа является деконструкцией ЕС как субъекта. Он не предлагает Европу переделать, а дезавуирует ее. Выделение Венгрии и Польши, не просто пример одобрения "правильной" миграционной политики, а демонстрация нового фрейма: Европа может быть приемлема только в суверенной, антиглобалистской, этноориентированной форме. Трамп обозначает ядро «новой Европы», с национальными лидерами, закрытыми границами и приоритетом собственных интересов. Всё остальное - «загнивающее». Критика миграции, не только внутренняя тема, но и метафора цивилизационного сдвига. По сути, Трамп утверждает, что Европа проигрывает самой себе, подменяя национальное самосознание глобалистской абстракцией. Это обвинение не только в слабости, но в самоотказе от суверенитета. В этой логике Европа становится полем не просто геополитического, а демографического и культурного разоружения. Она «приглашает» чужую идентичность, теряя свою. Заявление о неспособности Европы повлиять на мирные переговоры по Украине является прямым уколом в сторону Брюсселя, Лондона и Берлина. Трамп снова возвращается к нарративу: «говорят много — делают ничего». Для внутренней американской аудитории это важный месседж: мы кормим Европу, которая сама ничего не решает, зато хочет диктовать нам правила. Но здесь есть и второй слой: отстранение Европы от формата по Украине, а именно признание России полноценным субъектом мира, с которым можно договариваться. Прямая цитата о более сильных позициях России является прямым подтверждение силового реализма, в котором побеждает не правый, а тот, кто удержал контроль и не распылил ресурсы. Заявление о «непроведении выборов» на Украине — это не просто выпад в сторону Зеленского. Это удар по западной мифологии, где Украина бастион демократии. Трамп символически обнуляет украинскую легитимность, перенося конфликт из моральной плоскости в реалистическую: это не война добра и зла, это борьба интересов, в которой одна сторона (Украина) проигрывает, но не может это признать. Скрытый месседж всего выступления направлен на геополитическую усталость от Европы. Трамп отрезает ЕС от глобального центра решений, сводит его к рыхлой массе неэффективных элит и уязвимых обществ. Он парадоксально легитимизирует тезиса о распаде однополярного мира. Происходит деевропеизация геополитического пространства, в котором остаются лишь сильнейшие державы: США, Россия, Китай и, возможно, «новые национальные страны Европы». Всё остальное просто декорации глобалистского спектакля, который идёт к финалу.

Переход Станислава Наумова от ЛДПР в направлении «Единой России», символ глубокой трансформации внутри системы российских партийных механизмов. Мы имеем дело с деликатной и тщательно упакованной сменой фазы от декоративного партийного плюрализма к более гибкой административной консолидации, ориентированной на управляемую регионализацию власти. Формально речь идет о политике, который решил «вернуться домой» и сосредоточиться на проекте 100-летия Магнитогорска. Но, вероятно, этот шаг означает постепенное слияние функционалов между некогда альтернативными структурами. ЛДПР, как партия ярких и харизматичных фигур эпохи Жириновского, в новой фазе всё меньше способна выполнять функцию автономного института влияния. Наумов, с его технократическим и лоббистским профилем, по сути, инсталлируется в вертикаль ЕР как управляемый элемент ресурсного распределения на региональном уровне. Важно отметить, что за ним тянется целая цепочка иных изменений: часть списка 2021 года уже вымыта кто-то умер, кто-то исключен, кто-то перешел в округа. ЛДПР теряет старую партийную плотность, становясь более рыхлой. Это перестройка на институциональном уровне. В этих условиях ставка делается на фигуры, способные управлять каналами бюджетной инъекции и связями с федеральным центром, особенно в экономически чувствительных регионах. Челябинская область и индустриальный Магнитогорск рассматриваются как важные зоны концентрации социального давления и мобилизационного ресурса. Обеспечение «юбилейной ренты» становится попыткой встроить регион в новые федеральные приоритеты через систему административного компромисса. Наумов, фигура посредническая, но не случайная: он олицетворяет модель технократа-гибрида, переходящего из «оппозиционной» ниши в мейнстрим под видом регионального патриотизма. Это также сигнал другим фигурам, что границы между партиями становятся более формальными. Кто обеспечивает результат, тот получает канал. А прежние рамки партийной идентичности всё чаще уступают место модели «федерального оператора» с региональной специализацией. В условиях перехода к мобилизационной экономике и внутренней суверенной логистике, такая структура предпочтительна. И в этом и проявляется суть тихой реструктуризации российской партийной сцены.

Вчерашнее заявление Президента России, что «наша долгосрочная историческая задача заключается в сбережении и приумножении нашего народа», прозвучало на мощной основе, которую составили конкретные демографические инициативы, пришедшие снизу, из регионов. Такие проекты имеют не только прикладное значение, связанное с продлением возраста активной здоровой жизни или восстановлением репродуктивного здоровья. Им придается общественно-политическое звучание. Например, инициатива руководства санатория «Увильды» в Челябинской области, получившая поддержку на федеральном уровне, – это еще одна иллюстрация того, каким становится наше общество, в котором есть два миропонимания, два образа будущего, два видения путей развития страны. И есть два типажа бизнесмена. Один из них все больше напоминает того капиталиста, которого рисовали советские карикатуристы. Второй типаж - предприниматели, открыто выражающие свою гражданскую позицию, причем не только на словах, но и конкретными поступками. Коллектив санатория «Увильды», который заметили и власти, и военкоры, не просто, как принято говорить, оказывает курортно-медицинские услуги. Врачи много лет ведут исследования, разработав собственные методики лечения, основанные на силах природы Южного Урала и заметно отличающиеся от того, что предлагает мировая «Большая Фарма». А руководство санатория выстроило вполне эффективные механизмы инноваций, так что и методы лечения развиваются, и инфраструктура обновляется, и цены остаются на вполне доступном уровне. Сегодня особенно актуальными оказались разработанные и внедряемые на этом курорте программы восстановления женского репродуктивного здоровья. В октябре на первом заседании Совета по реализации государственной демографической и семейной политики, в котором принял участие Президент России, это направление было названо в числе важнейших. Причем в южноуральском санатории помощь в вопросах возможности репродукции предлагают не женам миллионеров, а среднему классу. И, главное, на что обратил внимание военкор Семен Пегов, отдельным направлением работы станет восстановление здоровья и психологическая реабилитации женщин – участниц СВО и жен участников СВО с целью возвращения их к мирной и счастливой семейной жизни. В санатории «Увильды» мы видим отлаженную бизнес-модель, в которой заработанное идет на зарплаты врачей-инноваторов и на развитие возможностей курорта. Курорт остается бизнесом, но бизнесом социальным, где, помимо уникального уголка природы, главным активом являются врачи и их знания, их стремление возвращать здоровье пациентам. Исполнительный директор санатория Инга Майер называет эту миссию Человекосбережением – с большой буквы. Получив поддержку в Москве, она инициировала создание АНО, целью которой станет объединение специалистов, занимающихся репродуктивным здоровьем. И сразу же предложила разработать еще и программы реабилитации соотечественников, которые приезжают в Россию из других стран, где они подвергались дискриминации и поэтому опасались заводить детей. Теперь они к этому стремятся, но многие сталкиваются с проблемами – медицинскими и психологическими. Объединение всех заинтересованных сторон поможет скоординировать усилия. Например, с одной стороны, на берегах озера Увильды смогут принимать жен участников СВО из других регионов, а, с другой стороны, разработанные на Южном Урале методики восстановления репродуктивного здоровья можно будет адаптировать и использовать на других российских курортах. Прямые контакты между здравницами уже установлены, а теперь они будут объединены в сеть.