Теория жилья, которая объясняет почти всe.
Оригинальная статья – здесь. Все что ниже – это по мотивам.
У всех есть пара друзей, которые взяли ипотеку. Кто-то в Казахстане, кто-то в Амстердаме.
Когда я спрашиваю их, зачем им это надо, они отвечают примерно одинаково: "Это — наша инвестиция, ощущение безопасности." И, вероятно, подсознательно, добавляют про себя: "Вокруг так тоже делают".
Я сам не готов на это — быть должным банку на десятилетия вперед. Возможно, это мой личный страх. Еще я не готов определиться, где я собираюсь жить долго, но это вообще исключительно моя личная трабла.
Но недавно я наткнулся на эссе, которое заставило меня задуматься: а что, если дело не в моих страхах, а в том, что мы все привыкли к чему-то, что на самом деле сломано?
Эссе называется «The housing theory of everything», и его главная мысль в том, что дефицит жилья — это не просто "жилье дорогое". А в том, что это корневая причина множества других проблем, которые мы привыкли считать отдельными.
С 1975 года почти все, что мы покупаем, стало доступнее. Телевизор, который стоил 60 часов работы на средней зарплате, теперь стоит 7. Холодильник — был 65 часов, стал 20. Даже машины подешевели втрое, если считать в часах труда.
А стоимость жилья пошла в обратную сторону. Цены в Нью-Йорке выросли на 700% с 1980 года. В Сан-Франциско — на 900%. В Лондоне — на 2100%. И это не инфляция: цены на жилье в 2–4 раза превышают стоимость его строительства. Разница — это, по сути, цена регуляций, которые не дают строить больше.
Но самое интересное начинается, когда смотришь, как это влияет на все остальное.
Люди не могут переехать туда, где лучшие рабочие места, потому что не могут себе позволить там жить. По одной из оценок, если бы три города (Нью-Йорк, Сан-Хосе и Сан-Франциско) ослабили ограничения на строительство, ВВП США был бы выше почти на 9%. Это примерно столько, сколько экономика потеряла во время локдаунов 2020-го.
Инновации тоже страдают. 70% патентов в области computer science приходят из десяти городов. Идеи рождаются, когда люди рядом. Но жить рядом стало слишком дорого.
Есть и менее очевидные связи. Рост цен на жилье на 10% коррелирует с падением рождаемости на 1.3%. Лишняя спальня для ребенка — это теперь роскошь (как и дети, в принципе). В Великобритании за 18 лет, по одной оценке, из-за роста цен на жилье не родилось 157 тысяч детей.
В 1960-х семья с одним работающим родителем могла купить комфортный дом. Сейчас работают оба — и им еле хватает.
При этом есть города, которые решили проблему иначе. В Токио население 38 миллионов, плотность в четыре раза выше Нью-Йорка — а жилье доступнее. Потому что там легко строить: когда спрос растет, растёт и предложение, а не только цена.
Не делаю никаких выводов намеренно. У всех слишком разные взгляды на эту проблему жилья.
Но когда я слышу дискуссии о том, почему люди не заводят детей, или почему не переезжают за работой, или почему растет неравенство — мне теперь кажется, что корень часто в одном месте. В том, что почти везде в мире мы превратили базовую потребность в дефицитный актив.