Телеграм канал «Правый Григоров»

Часть пятая (Ч.4) Он твёрдо верит в неизбежность этой победы, но знает, что впереди ещё много испытаний. Даже если помнить свою историю, военную историю, то и после перелома в войне — в Сталинградской битве и на Курской дуге — враг был очень силён, ошибки и излишний наступательный оптимизм не прощал. Можно вспомнить и тяжёлые бои за Харьков, который мы брали в итоге не раз. И неудачный прорыв 1943 года к Запорожью, и тяжелейшее форсирование Днепра, и контрнаступление немцев на Киев после его освобождения. А гонка военных технологий и не думала прекращаться. И самое главное, подчёркивает историк-связист, серьёзное отношение к противнику — это сбережение жизней своих солдат и гражданского населения. Противник наш злобный, хитрый, коварный, технологичный, ищущий для себя поводов для подъёма военной воли, готовый буквально на всё. Их военные усилия специально подкрепляются террористическими методами войны, убийствами и расправами над гражданским населением с символичными атаками на православные храмы и монастыри. Тем важнее одолеть эту злую силу и сильное зло. Сергей награждён несколькими общественными и ведомственными наградами, несколько месяцев назад получил ведомственную медаль «За боевые отличия», а недавно — первую государственную награду — медаль Жукова. Уверен, это не последнее выражение благодарной Родиной признательности своему преданному сыну, участвующему в написании новой славной страницы её истории. Автор - офицер ВС России, корреспондент газеты «Военный вестник Юга России» Станислав Смагин

Часть третья (Ч.2) Дальше было ещё несколько точек Покровско-Кураховского направления, где «Историк» вместе со всем батальоном продолжил боевой путь. Никогда в жизни он не ездил на мотоцикле даже в качестве пассажира, ибо не любитель этого вида транспорта. А в Курахово пришлось заезжать на мотоциклах. И без вариантов. Надо — так надо. За спиной тяжёлый рюкзак, продукты, оборудование, спальник, вещи, в руке ещё сумка, на себе, естественно, броня и автомат. И всё время боишься слететь с этого мотоцикла при манёврах, потому что держаться нормально можно только одной рукой, а двум экипированным бойцам тесно, центр тяжести двухколёсного «коня» всё время норовит куда-то унести. Но всё равно это легче и безопаснее, чем идти с грузом многие километры пешком по обстреливаемому маршруту под пристальным взором вражеских «птичек». Жили Сергей и его товарищи в квартире, из которой уехали мирные жители, она оставалась почти целой. Окна забиты. Топить нечем и нечего. Дом промёрзший, всё тепло — от свечей, плитки, на которой готовишь чай и еду, и от того, что надышали бойцы. На полках — собрания сочинений Достоевского и Лескова. Покидая квартиру, не забываешь сказать спасибо этому дому и пожелать благополучного возвращения хозяев домой, когда город начнёт восстанавливаться. Такая квартира — по военным меркам, пятизвёздочный отель. Обычно место жительства куда хуже. «Историк» вспоминает подвалы, в которых ему и товарищам приходилось обитать. Подвалы бывают разные. Есть подвалы сырые, где вас пронизывает влага, где царит грибок и плесень. Есть подвалы, где бегают крысы. Непонятно, что они едят, если вы правильно храните продовольствие и следите за отходами, но они всё равно там есть. А есть подвалы, где плотная дверь убережёт вас даже от мышей, где не капает, не сыро, где даже тепло. Но в таком подвале может быть другая напасть. Когда попадаешь туда первый раз, то бросается в глаза запылённость всех матрасов, полок, предметов, проводов, раций. Как будто здесь специально никто не убирает и ничего не вытирает годами. Но это вовсе не беда обитателей подвала. Просто этот подвал — с цементной пылью. Это особый подвид подвалов. Да, первое желание, которое у вас возникает, — это взять влажные тряпки и начать вытирать поверхности. Бесполезное желание. Не найти столько ветоши. Потом вы в полумраке подвала понимаете, что пыли столько, что вытирать что-либо бесполезно. Да, не столько, чтобы сгребать её лопатами. Но её нельзя подмести, вы просто осадите несколько её килограммов на одежде, сидениях, постелях, спальных мешках и взвесите в воздухе так, что невозможно будет дышать. Влажная уборка же требует воды. А воды нет. Тут не хватает воды, чтобы умываться. Воды ровно столько, чтобы попить и приготовить еду. Руки тут моют влажными салфетками, а посуду после еды вытирают туалетной бумагой. Воду сюда не привезёт автомобиль. Воду сюда надо таскать на себе, так же как еду, газ для плитки, бензин для генератора. И это не прогулка по асфальтированной дороге. Это дорога по темноте, по проложенной тропе, где часто справа и слева мины, где надо обходить воронки от снарядов, пробираться через груды того, что стало строительным мусором. Обеспечение хоть какой-то минимальной и сносной жизни — огромная доля времени и сил на войне. И борьба с пылью тут не входит в задачи. Какой-то замкнутый круг. Для разрыва которого требуются сверхусилия. И вам хочется выбраться из этого подвала на воздух, обратно вы пойдёте налегке. Хочется выбить всё от пыли. Хочется помыться. Но вы знаете, что до помывки у вас ещё один заход в этот подвал. Где постепенно вы начинаете кашлять. Пожалуй, хуже цементной пыли только древесная и угольная. Но, конечно, сугубо бытовые впечатления и воспоминания о неудобствах не заслоняют собой военные. Яркий момент кураховского отрезка для Сергея — последний штурм механического завода, где он и другие связисты обеспечивали связь. На Рождество Кураховский механический завод взяли, причём тот штурм прошёл без потерь. Пленных тогда взяли целое подразделение. Это и стало финальной точкой полного освобождения города. Часть четвёртая

Часть вторая (Ч.1) Делать это приходилось в очень горячих условиях, не раз Сергей буквально на секунды разминался с рвущимися минами или взрывом объятой пламенем бронетехники. Сам он вспоминает, что в суровые будни спецоперации вкатывался постепенно. Сначала приехал в Донецк и слышал обстрелы. Столица ДНР тогда была не просто прифронтовым, а фактически фронтовым городом. Здесь не было безопасных мест, и каждый час враг наносил артиллерийские удары. Ближе, дальше. Сергей периодически читал в новостях, что прилетело туда, где он не так давно был. Тут витрины заменялись деревянными щитами, на дороге можно было встретить следы разорвавшихся снарядов и осколков на фасадах домов. И тут известно, какая сторона улицы обстреливается. Счастливо, если разминулся с ударом на три минуты или на 300 метров. Героический город, восхищается Сергей. Город, в котором практически до линии фронта можно доехать на автобусе, где в зоне рискованного обстрела люди ждут автобуса на остановке, город, где после ежей на опасном направлении тоже живут люди. И приезжаешь туда и видишь в морозный день воронку от свежего снаряда и противотанковые мины. Потом «Историк» привыкал к военной жизни в пункте временной дислокации подразделения, а потом уже ушёл на позиции и в полной мере освоил новую для него военную профессию связиста. «Историк» постепенно привык жить с ощущением, что каждый день может быть последним. Попадаешь под первый миномётный обстрел, тянешь связь, ходишь по окопам… Первым серьёзным испытанием для его нервов была работа рядом с миной, как потом оказалось, с замедленным на 72 часа взрывателем. Работаешь рядом, отходишь, а потом она взрывается, и ещё пара десятков таких. Понимаешь, что был недалеко от смерти. В такой обстановке ему и с проводной связью приходилось работать, и катушки таскать, и обрывы ликвидировать. А обрывы в ходе боевых действий — дело привычное. При этом постоянный риск оборачивается положительными моментами, которые в обычной жизни не сыщешь. Сергей говорит, что самые важные комплименты он получал, ремонтируя связь в тяжёлой боевой обстановке. — Вы сумасшедшие? По этим позициям днём ходите? — О, мы вас сегодня не ждали. Мы первый раз передали минус [тяжёлая ситуация, обстрелы]. — Вы что, бессмертные? Мы думали, что вы завтра придёте. «Да, мы — такие, мы — связисты», — улыбается Сергей. «А как иначе?» — добавляет он. Хороший связист на вес золота на фронте. Связистов всегда ругают, они первые виноватые, но без связистов ничего не работает. Без связи нет эффективного боя, без связи нет разведки, без связи нет информационной войны. Во многих ситуациях на фронте можно выжить без автомата, а без рации — нет. Выход на позиции «Историк» всегда предваряет молитвой. Он и на фронт поехал после исповеди, первой в своей жизни. Принимая свою новую судьбу, «Историк» не знал, какие испытания его ждут, но был уверен — не по силам они не даются. Для него стало честью служить с людьми героическими, дончанами, которые прошли через тяжёлые бои по освобождению Мариуполя и показали себя в сражениях очень достойно. Мысли, мечты Сергея были не о себе, а о других — чтобы сослуживцы получили заслуженные награды, которыми не избалованы, чтобы наша армия дошла до Киева, до Киево-Печерской Лавры, которая сейчас осквернена украинскими нацистами, язычниками и безбожниками. Кроме основной служебной деятельности, «Историк» активно использовал все свои связи в мирной жизни для приобретения батальоном необходимого военно-технического оборудования — в первую очередь РЭБ, дронов, антидроновых ружей, кабеля, генераторов и т. д. Удалось сделать и достичь очень многого. Однажды известный телеведущий Артём Шейнин едва ли не полностью закрыл очередной сбор, сделав перевод в несколько сотен тысяч рублей. После Марьинки была Красногоровка. «Историк» находился на одной из самых опасных точек — командно-наблюдательном пункте в здании бывшего кирпичного завода, много раз за сутки подвергавшемся артиллерийским обстрелам и атакам дронов-камикадзе. В начале августа в КНП прилетел «Хаймарс». «Историк» чудом остался жив — воистину, второй день рождения. Часть третья

«Историк» чудом остался жив — воистину, второй день рождения. Часть третья

Часть вторая (возврат к первой части) Делать это приходилось в очень горячих условиях, не раз Сергей буквально на секунды разминался с рвущимися минами или взрывом объятой пламенем бронетехники. Сам он вспоминает, что в суровые будни спецоперации вкатывался постепенно. Сначала приехал в Донецк и слышал обстрелы. Столица ДНР тогда была не просто прифронтовым, а фактически фронтовым городом. Здесь не было безопасных мест, и каждый час враг наносил артиллерийские удары. Ближе, дальше. Сергей периодически читал в новостях, что прилетело туда, где он не так давно был. Тут витрины заменялись деревянными щитами, на дороге можно было встретить следы разорвавшихся снарядов и осколков на фасадах домов. И тут известно, какая сторона улицы обстреливается. Счастливо, если разминулся с ударом на три минуты или на 300 метров. Героический город, восхищается Сергей. Город, в котором практически до линии фронта можно доехать на автобусе, где в зоне рискованного обстрела люди ждут автобуса на остановке, город, где после ежей на опасном направлении тоже живут люди. И приезжаешь туда и видишь в морозный день воронку от свежего снаряда и противотанковые мины. Потом «Историк» привыкал к военной жизни в пункте временной дислокации подразделения, а потом уже ушёл на позиции и в полной мере освоил новую для него военную профессию связиста. «Историк» постепенно привык жить с ощущением, что каждый день может быть последним. Попадаешь под первый миномётный обстрел, тянешь связь, ходишь по окопам… Первым серьёзным испытанием для его нервов была работа рядом с миной, как потом оказалось, с замедленным на 72 часа взрывателем. Работаешь рядом, отходишь, а потом она взрывается, и ещё пара десятков таких. Понимаешь, что был недалеко от смерти. В такой обстановке ему и с проводной связью приходилось работать, и катушки таскать, и обрывы ликвидировать. А обрывы в ходе боевых действий — дело привычное. При этом постоянный риск оборачивается положительными моментами, которые в обычной жизни не сыщешь. Сергей говорит, что самые важные комплименты он получал, ремонтируя связь в тяжёлой боевой обстановке. — Вы сумасшедшие? По этим позициям днём ходите? — О, мы вас сегодня не ждали. Мы первый раз передали минус [тяжёлая ситуация, обстрелы]. — Вы что, бессмертные? Мы думали, что вы завтра придёте. «Да, мы — такие, мы — связисты», — улыбается Сергей. «А как иначе?» — добавляет он. Хороший связист на вес золота на фронте. Связистов всегда ругают, они первые виноватые, но без связистов ничего не работает. Без связи нет эффективного боя, без связи нет разведки, без связи нет информационной войны. Во многих ситуациях на фронте можно выжить без автомата, а без рации — нет. Выход на позиции «Историк» всегда предваряет молитвой. Он и на фронт поехал после исповеди, первой в своей жизни. Принимая свою новую судьбу, «Историк» не знал, какие испытания его ждут, но был уверен — не по силам они не даются. Для него стало честью служить с людьми героическими, дончанами, которые прошли через тяжёлые бои по освобождению Мариуполя и показали себя в сражениях очень достойно. Мысли, мечты Сергея были не о себе, а о других — чтобы сослуживцы получили заслуженные награды, которыми не избалованы, чтобы наша армия дошла до Киева, до Киево-Печерской Лавры, которая сейчас осквернена украинскими нацистами, язычниками и безбожниками. Кроме основной служебной деятельности, «Историк» активно использовал все свои связи в мирной жизни для приобретения батальоном необходимого военно-технического оборудования — в первую очередь РЭБ, дронов, антидроновых ружей, кабеля, генераторов и т. д. Удалось сделать и достичь очень многого. Однажды известный телеведущий Артём Шейнин едва ли не полностью закрыл очередной сбор, сделав перевод в несколько сотен тысяч рублей. После Марьинки была Красногоровка. «Историк» находился на одной из самых опасных точек — командно-наблюдательном пункте в здании бывшего кирпичного завода, много раз за сутки подвергавшемся артиллерийским обстрелам и атакам дронов-камикадзе. В начале августа в КНП прилетел «Хаймарс».

СВОи люди. «Историк» творит историю 25.05.25      Станислав Смагин  Часть первая Не раз уже было сказано, что святое дело защиты Родины объединяет в одних рядах самых разных людей — рабочих, творческую интеллигенцию, политиков, бизнесменов, учёных, и каждый из них готов выполнить любую задачу. Один из ярких примеров — участие в СВО в рядах взвода связи 110-го отдельного стрелкового полка 51-й гвардейской общевойсковой армии общественного деятеля и историка, носящего позывной, собственно, «Историк». Он родился 12 апреля 1974 года в Москве, в районе Ховрино. Дата рождения заставляла всех знакомых говорить родителям ребёнка: «Назовите Юрой, в честь Гагарина», но назвали его всё-таки Сергеем в честь Королёва. Семья — научные работники, врачи, экономисты. В 1996 году Сергей окончил Российский государственный гуманитарный университет по специальности историк-архивист, политолог. Поступил в аспирантуру Института философии Российской академии наук. Одновременно учился и в 1997 году окончил Московскую высшую школу социальных и экономических наук при Академии народного хозяйства при Правительстве РФ, став магистром политических наук. Ещё в ходе учёбы Сергей активно занялся политической и общественной деятельностью, а с 2003 года к ней прибавилось преподавание истории, экономики и политической философии в школах Москвы. В 2013–2015 годах был старшим научным сотрудником Центра экономических и политических исследований. Везде, где «Историк» преподавал, он пользовался заслуженной любовью учащихся, умудрялся найти подход даже к очень сложным случаям, индивидуально разбирался с проблемами подопечных. Как отмечает Сергей, многие из его бывших соратников и оппонентов по политической деятельности сейчас на стороне Украины — кто-то просто в качестве симпатизанта, а кто-то и как активный пособник. «Историк» говорит, что доведись встретить кого-то из них лицом к лицу в боестолкновении — отправит к праотцам, не задумываясь. Донбасс и Новороссия ещё задолго до событий 2014 года являлись для «Историка» предметом постоянного внимания. После начала украинской агрессии против жителей Новороссии он в качестве политического эксперта не раз давал комментарии СМИ по этой теме, а в конце января 2021 года принял участие в представительном донецком форуме «Русский Донбасс». Итогом мероприятия тогда стало принятие программного документа о Донбассе как русской земле и неизменности его пути домой, в Россию. После начала СВО Сергей активно включился в информационную борьбу и волонтёрскую деятельность, несколько раз ездил на освобождённые от врага территории. А летом созрело решение сделать главное, что может сделать мужчина — стать военнослужащим действующей армии. «Я понял, что моё слово будет весомее, если я лично своими руками поучаствую в этой вооружённой борьбе за суверенитет и единство своей страны. И как политик я нигде не узнаю проблемы армии так, как находясь на фронте, в самой армии. Работал учителем в школе, был главным редактором СМИ, занимался политикой, избирался депутатом — и вот решил уехать на фронт», — признаётся «Историк». Сложнее всего, как это обычно бывает, оказалось подготовить маму, озвучить ей своё решение. Она поняла, хотя, конечно, разволновалась. Но также она понимала, что это долг её сына как человека, как мужчины. Понимала она и то, что сын хочет быть достойным своего деда Фёдора Петровича, который прошёл всю Великую Отечественную войну сержантом, вышел из страшного окружения под Вязьмой, оборонял Москву, а потом долгой дорогой через Варшаву прошёл до форсирования Одера и штурма Берлина. И осенью Сергей поехал в Донецк реализовать своё намерение. Путь его лежал в 1031-й батальон Народной милиции ДНР (сейчас — 1-й батальон 110-го отдельного стрелкового полка). «Историк» быстро завоевал авторитет и в офицерской среде, и среди рядовых бойцов. Это дорогого стоит, ведь на войне все твои гражданские регалии мало что значат, и нужно заново, в куда более сложной обстановке, доказывать и показывать, кто ты и что у тебя за душой. Он попал во взвод связи, где сходу начал работать в Марьинке. Часть вторая