Наверно, мир не исчезает, когда ты его не видишь, но время — сыпется. В безвременье я проживаю все реальности сразу — опаздываю в посольство и успеваю, получаю визу и получаю отказ; я не знаю, доеду ли до места, я одновременно Годо и те, кто его ждут. Жалок человек и беспомощен без четырехзначного пароля от своего спокойствия, который обновляется раз в минуту.

Читала когда-то эссе об extended mind, любопытно. Но занятным оказывается и сужение сознания — тем более, что все функции в окрестности точки линейны, и вместо эффекта улучшения параметра можно считать ухудшение с обратным знаком.

Ходила на рэндом-кофе с очень мед-лен-ным разработчиком, случился диалог:

-Я впервые восхитился красотой ML, когда натренировал учебную модельку различать цветы. Ничего не знаю о цветах, а она — шпарит: лютики. хризантемы. пион.
-А как ты думаешь про то, что в этом процессе ты сам все еще не узнаешь о цветах ничего?
-А я не отчуждаю продукты труда.
-То есть считаешь эмэльку надстройкой над своим сознанием? Читала когда-то эссе об extended mind, любопытно.
-Ага. Скинь?

Четыре дня гоняла на мотиках по Крыму, по восемь часов в день сидя — будто и не в отпуске. Поначалу — Коль, я могу ехать 20, а быстрее страшно; потом выясняется, что мой мотик не ездит медленнее двадцати, еду 60. Мы живем на высоких скоростях, нет времени притворяться.

Жизнь — это одинокое странствие, и неизвестно, где встретит нас смерть. На таких оборотах лишаешься основного инструмента памяти — камеры айфона. Бухта, невозможно текстурная скала, красный платок развевается, привязанный к мотику своим “стать ближе” концом, капюшон надулся смешно.

Я выкручиваю ручку, подаюсь вперёд; ветер зябкий и шуршит в ушах; повороты мягкие, и в них самый кайф — главное весом, а не рулем. Еле разбираю, что мальчишка кричит мне “очень красиво!” в лицо и в спину уже — “не пропусти!” Я смотрю вокруг жадно и решаю загадку, как же все это запомнить.

В белой стене разноцветными камушками вымощено “Бар Изумруд”. Неуклюжий тучный мент на остановке из одних только вертикальных свай — разомлел под солнцем. Про любую из этих гор тебе наверняка расскажут легенду, только спроси — либо о влюбленных, либо о животном. Камни исчерканы триколором и патриотичными надписями “Путин наш герой” — это полный офигеть, и то ли принятие, то ли дефицитарность. Яблоневый сад назван прямолинейно и наивно — “Эдем”, огромная бутылка шампанского высится посреди равнин виноградников. Вино кстати так себе, а бутылка нелепа, и единственный шанс поделиться этим — прокричать ребятам в рацию.

Когда ребята спрашивают, что я больше всего запомнила из этой поездки, я думаю, как непрерывно старалась запоминать.

Есть еще запахи, и на них у человека пока монополия. Берег затянуло зеленой рясой. Ореховый сироп портит печенье-сгущеночный торт. Выхлопной газ окучивает на общем старте, и когда слишком старался обогнать, но не смог. Мне вскрывают мой первый орех макадамия, он пахнет крем-брюле (крым-брюле, неизменно). Мальчишка бинтует мне ногу, волосы пахнут этой вечной утренней свежестью. Чача сладкая в самый первый момент. Воздух жарок и спёрт.

Есть еще шрамы, и мне нравится думать про них, как про память. На правой ноге здоровенная рана от выхлопной трубы, на боку незажившие царапины — в детстве с дерева упала, на лбу полоска — кот на даче ночью прыгнул. И ни кота уже, и ни детства — но физическое явление вяжет какой-то нерушимый узелок из времени и тебя.

Есть еще время, и пока Нолан снимает про вихри его и инверсии, вы пробовали просто оставаться без его примет?

Два года назад в новогоднюю ночь упоенно заполняла анкету на американскую визу — кому б сейчас сгодилась, горемычная. Хоть сжигай — и в шампанское. Может, нет никакой Америки?

За визой ехала в Италию, из путешествия помню римские секвойи, миланское кладбище, как постоянно ссорились, и поездку к консулу. На собеседование к консулу — без телефона, рюкзак — в цветочный ларек за пять евро. Но ты сначала поди доберись через город, который видишь впервые.

Из навигации с собой — распечатанная гугл-карта, на ней карандашные заметки о транспорте и жирно обведён маршрут, также сам карандаш. Может, на нём вырастет мох, если я потеряюсь бесследно. Я трясусь в автобусе, у меня нет никаких часов, и считать секунды я не могу, потому что считаю остановки. Карандаш годичными кольцами тоже отчего-то не обрастает.

Привезла вам шапито с аттракционом дремучего самокопания.

Хотела поздравить человечка с др. О человечке не знаю ничего толком, дату рождения общая знакомая давеча обронила между делом.

Разверзается внутренний рёв и базар — а вдруг ты неправильно её услышала. А др не у того, и не тогда, и вообще. И не проверишь никак; в среде, где тот хороший менеджер, кто громче остальных кричит про сроки и ответственных, сложно положиться на итоги встречи без минуток.

Чувствую себя абсолютной дикаркой, явно формулируя мысли: “мы обсуждали этого человека. мы обсуждали эту субботу. мы обсуждали этот праздник.” Невозможная троица. Но вдруг я её неправильно услышала. Жемапель — липупу.

Извелась и измаялась, ощущая столько к себе недоверия. Это как сомневаться в закрытой двери, только что провернув ключи, как варить пельмени, сверяясь с инструкцией на пачке. Некоторые факты можно просто знать, а не требовать к ним аргументацию. Доказанная правда есть, собственно, не правда, а лишь сумма доказательств.

Дальше — хуже, а вдруг человек ненавидит дни рождения. До Виталика я не знала, что так можно, но и до Харви Вайнштейна мы не знали, что так нельзя.

Боже, подскажи мне стоп-слово, я просто хочу, чтобы это закончилось. Хорошо еще с юристами не пошла поздравления согласовывать.

-С др, чувак, ты супер, ура!
-А это не у меня, у меня не сегодня.

Финита бля комедиа. Доверие к себе как VR — иметь полезно, как использовать, непонятно.

Последние три дня провела лежа на своей тахте, время от времени протягивая ослабевшую руку к иконке яндекс.лавки. Больше, чем косточек от черешни, набралось только рефлексии и Жизненной Мудрости. Буду сгружать порциями.

Я училась на втором курсе Вышечки и ходила слушать успешных выпускников-эмигрантов, пытаясь понять о будущем что-то. На третьем курсе я, словно что-то поняв, ходила на них же послушать свою главную безответную любовь. Сейчас важнее второй — тогда выступал регулярный гость этой рубки, магистр финансов из MIT, раз в полгода дававший бессменную лекцию в полупустом зале Шаболовки. Люди вообще любят делиться мудростью сильнее, чем ты ожидаешь. Это можно понять даже из предыдущего абзаца.

Роберт говорит: «Я выбрал заниматься финансами, потому что мне важно чувствовать значимость своей работы. Без финансовых институтов невозможно происхождение вообще ничего крупного в мире». Я молчу и чувствую какую-то наёбку.

Важным дифференцирующим свойством оказывается глубина дофаминового цикла, который человек готов воспринять. Я отлично понимаю, что без темпорального перераспределения денег не вырастет пиковская новостройка, не взлетит рейс Москва - НЙ, не отряхнется от долгов маленькое Балканское государство. И почему еще моя ладонь не превратилась в DCF-модель? Черешня, лавка, иконка, Красильщик — возможно.

Спустя два года самолет Газпрома привез меня смотреть на завод Газпрома в Уфе (башк. ӨФӨ). Организаторы считали это рекрутинговый упражнением, я — антропологическим везением. Нам приводили возможность увидеть Путина как преимущество местной карьеры — цели обеих сторон удовлетворялись безупречно. Pelewin-win situation.

Рекламные щиты — насквозь изрешеченные, чтобы не свалило ветром. Губы младенцев мажут башкирским медом, чтобы рос сладким и был тружеником как пчела, — в сувенирном пакете пасека и нас не обидела. Безлюдные заводы, оранжевые каски.

Интеллигенция московских уников — самозванцы в нефтяной экспедиции; повсюду студенты с четкими ответами на вопрос о специализации. Газопереработка, проектировка бурения, сталь и сплавы. Так закалялась. Мы покупаем дешевое шампанское в ларьке и пытаемся не то чтобы подружиться — просто что-то понять.

-Я останусь в Тюмени, хочу ремонтировать трубы на заводах. Я работала проектировщиком, мне не понравилось — все время считаешь что-то на листке.
-Как, разве тебе не интересно решать сложные глобальные задачи?
-Нет, мне нравится работать руками.

Работа руками практически исключает дополнительные логические звенья из дофаминовой цепи, улучшает усвоение.

И вот спустя еще два года мне предстоит признать, что по устройству системы мотивации я куда больше тюменская девочка-газпром, девочка-асфальт, чем эквити-мальчик с панорамными окнами на Манхэттене. Кто б предупредил, что взрослая жизнь — это не столько безусловная максимизация, сколько обнаружение дополнительных ограничений на параметры. Чтоб медом не казалась.

Написала бесконечный совершенно текст про нашу весну, оправдываю непродуктивность на карантине.

время пахнет ливнем, тополем и влюбленностью,
ливень, тополь и влюбленность пахнут временем.
более 200 тысяч человек в России потеряли обоняние как способность,
и оттого остальные чувствуют эти запахи
еще
острее.

https://telegra.ph/Q220-executive-summary-05-10