Жеглов еще раз осмотрел пустой коридор, плотно прикрыл дверь и припер ее стулом.
- Кто-то из наших стучит, — лицо его отяжелело от собственной тяжести. — Другого объяснения нет: где-то сидит крыса.
В мрачном расстройстве он едва не ударил по столу, но Шарапов жестом остановил его:
- Ты, Глеб-Егорыч, не кипятись. Ты вспомни, был ведь у нас там свой крот? Ну? Ну, то-то. Стало быть, он и назовет нам крысу.
- Да, — возразил Жеглов, — если только у них нет своего бобра.
Шарапов не понял.
- Бобра из нашего отдела, который выдаст ихнего крота, — пояснил Жеглов.
- Погоди, Глеб-Егорыч, разве наш дятел их бобра не опознал?
- Про дятла это ты верно вспомнил, — Жеглов одобрительно хлопнул его по плечу. — Но ты, Володь, еще молодой. Вот, положим, про подсадную утку, — слышал?
- Это что же получается? Пока весь народ, — возмутился Шарапов. — Тут какая-то утка... Считаешь, стоит привлечь нашего омуля, а?
Работа закипела. Схема заполняла развернутую на столе миллиметровку. Крот бьет крысу, омуль топит ворона. Непрерывные и пунктирные линии складывались в пятно Роршаха, большое и многозначное.
Дверь приоткрылась, стул со скрежетом отодвинулся. В щель протиснулась голова Дукалиса:
- Глеб-Егорыч, по коням, у нас труп, — выдохнула она, — Возможно, криминал.
- Еще и конь?.. — ошалел Шарапов.
Дукалисова голова заметила схему-пятно и заинтересовалась:
- Это у вас чего?
- Давай заводи тарантас, мы идем, — Жеглов захлопнул дверь, она пропала.
Опытными пальцами Жеглов свернул бумагу и забросил в сейф. Вскоре его шаги загрохотали из коридора. Шарапов вынул диктофон и остановил запись. Подумав, стер из памяти этот разговор и пошел нагонять — своих.