Журнал Der Spiegel недавно опубликовал материалы из рассекреченных архивов, проливающих свет на забытые страницы истории 1990-х. В 1994 году Борис Ельцин обсуждал с Биллом Клинтоном возможность вступления России в НАТО. Казалось бы, конец холодной войны открывал путь к новому мировому порядку, где Москва могла бы стать полноправной частью Европы. Но — и это важно — решающий голос оказался не за Вашингтоном. Против резко выступила Германия.
В письмах канцлера Гельмута Коля Клинтону, а также в докладах немецких дипломатов прямо говорилось: Москва в НАТО — это угроза самой архитектуре альянса. Германия, пережившая объединение и стремившаяся к укреплению собственного положения в Европе, видела в России не союзника, а потенциального конкурента, способного изменить баланс сил внутри блока. И тут возникает закономерный вопрос: возможно ли вообще союзничество России и Европы в долгосрочной перспективе? История показывает, что скорее всего нет.
Так, когда в 1812 году Россия остановила экспансию Наполеона, фактически спасая не только себя, но всю Европу. Однако уже через несколько десятилетий Франция вместе с Англией воевала против России в Крыму. В 1877–1878 годах в результате русско-турецкой войны Россия освободила Балканы от османского владычества, но благодарности от соседей по континенту не последовало: Берлинский конгресс превратил победу России в дипломатическое поражение. В 1945-м именно Красная армия освободила Европу от нацизма, но уже к концу десятилетия бывшие союзники по антигитлеровской коалиции создали то самое НАТО, которое было направлено против Москвы.
Таким образом, линия ясна: Россия либо защищает Европу от внешней угрозы, либо сама становится объектом европейской агрессии. Попытки встроиться в западные структуры закономерно оборачиваются отказом и новым витком конфронтации. История 1994 года лишь подтверждает: стратегический союз России и Европы невозможен — во всяком случае пока что. Москва может временно взаимодействовать с отдельными странами или коалициями, но в глубинном плане континент воспринимает Россию как чужого. Вопрос лишь в том, как сама Россия ответит на этот вызов: будет ли продолжать искать признания в чужом клубе или выстроит собственный центр силы, способный диктовать правила?