Наоми Кэмпбелл для греческого Vogue

«У бабушки была сестра, теть Шура, которую в семье не одобряли. Знаете, за что?
Не за то, что живет одна.
Не за то, что не замужем и без детей.
Не за то, что был любовник — шишка из Минздрава.
Не за то, что на семейные мероприятия появлялась лишь тогда, когда надо ей, хотя приглашали на все.
А за то, что имела наглость выключать домашний телефон, когда ей не хотелось ни с кем говорить. И подключила определитель номера при первой возможности, и платила за него. Вот же цаца, как это она выбирает, с кем не говорить?
А все было просто -во всех отношениях тетя Шура себя любила больше всех. И не хотела ничего, что бы мешало ее комфорту.
Тосковала? Жалела о своем выборе?
О нет.
Умерла в 93 года, до 87 ходила с „девчонками в баню“, сама себя обслуживала, три года назад была статной высокой дамой с белейшими коротко стрижеными волосами. До 70 лет ездила со своим женатым любовником в Крым. Гуляла по Симеизу и пила местное вино на набережной. Потом он умер, к сожалению.
Освоила радости интернет — шоппинга. Искренне удивлялась, когда спрашивали, купить ли ей продукты — высокомерно перечисляла все известные ей сервисы доставки.
Стакан воды не потребовался.
Урок нам всем — во всех отношениях ценить и любить больше всего — себя.
Все остальное — преходяще.
Одни пришли и одни уйдем. Это не про тлен и одиночество — а именно про самого важного человека в нашей жизни.
Я. В моей жизни. Ты -в твоей.»

Ирина Семенова

Скоро сирень🌸🌸🌸

👇🏻Мне потребовалось довольно много времени, чтобы начать об этом говорить.

#стыдно было строить планы на будущее, когда его могло не быть.
Я чувствовала себя между жизнью и смертью. Мне было стыдно замахиваться на жизнь, когда я смотрела на себя в зеркало и не могла узнать. Когда смотрела на сына, и не знала, какие результаты анализов мне объявят на следующий день. Когда приходила в больницу и видела там по часам угасающих пациентов или их уже пустые места.

Стыд очень долго сковывал меня, не выпускал из глубокой заморозки. Именно стыд, не страх. Стыд, который незаметно и медленно разъедал меня изнутри. Точно так же, как разъедают изнутри секреты и недосказанности. 

Конечно же были шок и страх, но они для меня были определены - шок от диагноза, страх игл и перспективы лежать овощем в больничной палате. Стыд же распространялся из одной сферы жизни в другую и устраивался в них надолго.

Я пишу и рядом со мной тарелка с нарезанным с цедрой большим сочным апельсином. Я вгрызаюсь в яркий почти треугольный кусочек, чувствую его неожиданно очень сладкий сок во рту и мне так хочется вгрызться в чувство собственного стыда, чтобы его раз и навсегда раскусить и выплюнуть, оставить позади.

То, что я написала о своем стыде, облекла в слова все, что было значимым, распускает много узелков в спутанной пряже моей жизни, смягчает ее, проветривает, помогает смотать в новый яркий клубочек. Я обнаружила болевые точки, включила внутренний свет и заметила связи. 
Мы словно заключаем со стыдом перемирие, жмем руки в приветствии. И во мне как ни странно просыпается чувство удовлетворения от честности с собой. Чувство, что именно такой опыт был пройден мной не зря. Он является неотъемлемой частью меня сегодняшней.
Мне постепенно становится НЕ стыдно за то, что мне БЫЛО стыдно тогда.

Olga Watkinson,
слушатель курса «Пишу как дышу»

10 лет назад у меня был рак груди и мне за это стыдно. Болезнь и последующие события заставили меня честно смотреть туда, куда раньше не хотелось - вглубь себя.

Тема онкологии огромная, тема стыда очень липкая, но я чувствую, что пора что-то из себя достать, развернуть и облечь в слова. 

Почему именно стыдно и за что?

#стыдно было заболеть такой болезнью в таком возрасте.
Казалось, что я совсем непутевая. Самооценка свалилась ниже плинтуса. Словно сама жизнь от меня отказывалась. И вроде ничего плохого никому не сделала, за что мне такое? Чувствовала себя как из лагеря неприкасаемых прокаженных. Не знаю, откуда вообще взялась в моей голове эта ассоциация рака с проказой. Я хотела спрятаться, не выходить из дома и не показываться никому на глаза. Особенно, когда после химиотерапии и многочисленных анализов стала выглядеть как привидение.

#стыдно было быть осужденной обществом за
невыполнение функций молодой женщины. Что за функции? Ум сейчас распишет - счастливой, успешной, работоспособной женщины-матери в самом расцвете сил. Не смогла быть женщиной с картинки из социальных сетей. Но именно такие представления у меня были. И я им не соответствовала.

#стыдно было говорить о болезни.
Я росла в семье, где главным вопросом был: «что люди подумают?» И часто звучало предостережение: «ты только ему/ей не говори, а то…» И это ‘то’ непременно было плохим. Сейчас думаю, а может, наоборот становится лучше, легче, если рассказать? Почему все сразу плохо должно быть? Откуда взялось представление, что информация, особенно трудная, будет использована, чтобы предать?  Печально ведь - жить в изоляции и недоверии. Без чувства, что есть рядом кто-то, кто ЗА тебя. Кто поддержит, подставит плечо или рассмешит, когда совсем не смешно.

#стыдно было просить о помощи.
Как-то не принято было, когда я росла просить о помощи. Я вроде как  ‘должна была’ справляться, знать, уметь, без дела не сидеть, не лениться. Я не чувствовала, что могу спокойно кому-то рассказать, что мне плохо, признаться в слабости.

#стыдно было раздеваться и ходить на приемы.
У меня не очень приятный опыт с врачами. Некоторые на мой взгляд  бесчувственны, а пациенты для них лишь объекты. Можно эти объекты хватать холодными руками, ворочать, не церемониться.  Один врач очень возмущался, что я не говорила на его языке, когда я практически без сознания вывалилась из бинтов.
А онколог- мужчина, сказал, что нужно удалять все - обе груди, матку и яичники. 
- Вы уже рожали ведь, так вам это все и не надо.
А ничего, что у меня потом родился еще один сын и был на грудном вскармливании почти два года?
Его фотография висит на стене у доктора-профессора, которая меня вылечила, среди других фото малышей, родившихся у ее молодых пациенток.

Помню, как мы сидели у самого первого врача - мужчины - я и муж. И они вели между собой беседу об операции, лечении. МОИХ лечении и операции. И я возмутилась, что все решалось вроде как без меня. Сказала врачу, чтобы он обращался ко мне. Он удивился.

#стыдно было оставаться в шапке в общественных помещениях, пока росли волосы.
Я купила парик, он был дурацкий. Плюс меня еще и обманули с его стоимостью при покупке. Так что я носила шапку. И снимать ее не хотела, даже когда становилось жарко. Было стыдно привлекать внимание, чувствовать на себе любопытные взгляды. Зачастую неуместная шапка и привлекала внимание.

#стыдно было озвучивать свои страхи, чувства, переживания, желания.
Я замкнулась. Было одиноко. Я не знала, сколько места я вообще могу занимать. Я чувствовала, что нет рядом того сильного, с кем я могла бы расслабиться и просто поговорить о своих страхах, быть услышанной. Поэтому я стала запирать их внутри. Я функционировала, но было больно и совершенно непонятно, как со всем этим быть. 
Тем не менее какая-то внутренняя сила внутри меня искала и находила знания, информацию и возможности, особенно в период восстановления. Книги, сумки со свежей зеленью, овощами и фруктами, группы, сальса,  кундалини йога, медитации, знакомства со многими замечательными людьми. Без разговоров о болезни.
👇🏻👇🏻

Роберт Дауни-младший для нового Esquire мрачный как понедельник)

#утренниймужик

Сара Джессика Паркер и Крис Нот в фотосессии для EW Magazine (2000)
#ночнаяженщина

Зендея!

👇🏻👇🏻Недавно я увидела, как одна девушка в клубе пошла танцевать медленный и была вся такая строгая и напряженная. А парень ей что-то сказал и поцеловал в ухо. И тогда она выдохнула, улыбнулась и закрыла глаза. И я подумала: может, это выход – хоть иногда, хоть на время быть с кем-то. Быть чьей-то. И закрыть глаза. Ну, пусть не навсегда, на этот промежуток… И тогда можно просто прислушиваться к музыке, и она понесет, можно не вести – ни в жизни, ни в танце. Положиться на него – и танцевать. И каждый аккорд будет отдавать горячим в животе и бежать вверх как пузырьки в аквариуме. И можно потянуться и поцеловать его между шеей и плечом. Погладить по спине. Прижаться к чему угодно. И засмеяться. А музыка саккомпанирует. И это все.

Лучше так, чем годами делать вид, - думаю я, потому что у меня слишком много отрицательного опыта. Негативного экспириенса. Комплексы. А вы не ведитесь...

Я уже не научусь претендовать, удерживать и держаться самой, не научусь верить, что любовь может быть длиннее танца.
Максимум – он потом не отойдет, проводив тебя, к своей даме, за другой столик. Кивнув – «это было восхитительно». Дав понять – я все запомнил.
Не отправится к маме, потому что считает, что ей-то необходимо его присутствие, а ты же молодая-здоровая-вечная!
И не поедет, проводив тебя, к жене. Страстно обняв напоследок и подчеркнув, что между вами особенное, не то, что у них с женой, – обыкновенная семья. Он не ее, не мамин, он свой собственный и немножечко твой. Он пока согласен быть твоим.
И до последнего аккорда есть время.

Полина Санаева👇

Один молодой психолог, которого я имела несчастье оставить с детьми в качестве няньки, сломал наш комп. И в ответ на громкие стенания авторитетно наехал на меня в том смысле, что «нельзя ж так относиться к вещам! Нельзя дорожить! Нельзя привязываться!»
Я подумала: КАК? И к вещам тоже? А, ну да.

Мой первый парень был не мой, а своей мамы. Любовь у нас была взаимная, но несчастная. Потому что маме я не нравилась. Она не просто меня интеллигентно не одобряла, приговаривая: «Сынок, послушай маму: это девушка тебе не пара», – нет! Она активно противодействовала моему существованию. По-простому, по-народному: «Видела твою в городе – она так противно морщила нос. Вижу: наплачешься ты с ней!».
У каждой девушки был такой парень, в обществе которого она чувствовала себя тупой овцой. (Тогда я еще не знала, что, если так себя чувствуешь, то сам он баран!) Мне мой все поломал. Он вроде и был со мной, и вроде держал на расстоянии. Особенно иногда. Если мимо ехал автобус, в котором гипотетически могли быть его родители, он отскакивал от меня и прятался за неровностями рельефа в виде афишных тумб. У меня не было политической воли, я думала: нельзя его подводить. И тоже пряталась.
Ну что скажешь – не повезло.

С моих 18 до 25 он талантливо растил во мне убеждение, что людям, как птицам, нужно  много воздуха. Что им нужно давать свободу. Что нельзя привязываться, привязывать и давить. Иначе человек убежит и спрячется. Мол, достаточно просто быть. Просто любить. Просто давать. Прекрасная идея, считала я. И так и поступала, то и дело находя подтверждение правильности этой позиции. Но, кажется, ошибалась. Потому что в результате так хорошо научилась отпускать, что подпустить кого-то к себе теперь стало проблемой.

Никто и никогда не был моим. Или я не умела быть чьей-то. И меня бесит, когда говорят «мой мужик» (почему-то чаще всего это говорят женщины с лишним весом), или просто «МОЙ» («ой! а мой-то!», бееееееее), или «МОЙ муж» с громадным акцентом на слове «мой»… Так, знаете, говорят и оглядываются: все слышали? Чтоб никто себе не сомневался. Чтоб все завидовали. И я завидую.

У меня был муж, который для солидности называл меня супругой, а после развода был еще мужчина. Если нас спрашивали всякие нескромные: «Вы вместе?» – мы улыбались. Типа «кого какое дело?» И были ТИПА вместе. Тогда я еще не знала, что если нельзя ответить прямо: да! – значит, не вместе. Однажды я погладила его по щеке и сказала: «Мой хороший». И он закрыл глаза. И так странно сказал: «Повтори, пожалуйста. Можно только первое слово». У меня не получилось.

Это одиночество, которое не выдавливается даже по капле.
Я на расстоянии ото всех. В результате я отпустила далеко и надолго отцов каждого из моих детей. Дала им слишком много воздуха. Так много, что теперь их нет вообще. Даже в виде звонков детям и алиментов мне. А с двумя детьми и полным неумением привязывать к себе завести того, кто был бы «мой», теперь уже невозможно.

И потом, я не умею строго спрашивать «Ты где?», так и не научилась «знать себе цену», не умею себя «нести», не умею в нужных ситуациях быть холодной, особенно если мне горячо.

И особенно я не умею претендовать. Для этого нужно чувствовать большую внутреннюю уверенность, что ты имеешь это ужасное «полное право». И руки в боки.

Короче, у меня ни уверенности, ни прав. И я веду жизнь даже не матери, а отца-одиночки, который, наварив супу и уложив детей спать, выбегает на свидание, на ходу уничтожая признаки собственной многодетности, отмывая фломастеры с рубашки и капли актимеля с джинсов. Но основное не ототрешь. «Давай по-быстрому, не боись, я ненадолго, я не создам проблем, я скоренько, еще один разик, еще один бутербродик – и домой…» А слова «мой сын» и «моя дочь» я произношу так, будто они сами по себе, такие ничейные дети. И я всегда готова к тому, что их надо будет отпустить. Как всех. Еще не хватало маменькиных сынков растить. И подкаблучников.

Зато у меня есть много воздуха.👇🏻

👇🏻👇🏻Вы скажете мне, что в любом человеке может быть в разных пропорциях сочетание всех этих черт - и будете правы.
Вы скажете мне, что не бывает так, чтоб и первое, и второе - в один стакан, что разные люди по-разному воспринимают и что всё многогранно. Вы снова будете правы.
Вы скажете мне, что всё это нужно было объяснять не такими словами, и что дело не в этом. Ну да.

Но есть мужчины, с которыми хочется быть женщиной.
А есть женщины, с которыми хочется быть мужчиной.

Виктория Райхер

Есть мужчины, с которыми хочется быть женщиной. Вопросительно-мягко наклонять голову, щуриться сквозь ресницы, качать головой с понимающим видом, выслушивать вдохновенные речи, светиться полуулыбкой стиля "мы с тобой одной крови".

Хочется откровенности - но не на все темы, а только на те, на которые как раз и не принята откровенность, остальные темы с ними вообще не важны. Хочется протянутой руки, хочется припадать к плечу, и ещё: знать, что вся эта чепуха из книг для подростков - всё-таки не совсем чепуха. Ну, не шептать "милый", конечно, и вообще без пошлости, но как-то так. Чтобы искры в зрачках и удивление в собеседнике, потому что красиво, потому что игра. Да, у меня, конечно же, забрать сумку. Да, меня безусловно проводить. Да, я однозначно никогда в жизни не сумею самостоятельно налить себе чаю. Я пролью, расплещу, перепутаю, обожгусь, растяну, упаду, сломаю, порежусь, заражусь и умру.

Спасибо. Да, уберечь. Да, размешать. Да, протянуть. И пусть расправляют плечи и приосаниваются: им идёт. Не всем, только им. С остальными такое выглядит смешно и по-детски, неуместно и почти непристойно, да просто глупо, в конце концов. А с этими можно: хотя бы за то, что только у них одних есть эта нежная, слабая, невыносимая, мягкая, тёплая ямка у шеи чуть-чуть до плеча, в которую одну и можно уткнуться благодарным усталым носом.

А есть мужчины, с которыми хочется быть мужчиной. Другом, товарищем, братом. Тем самым, с которым "спина к спине у мачты", который коллега и единомышленник, отношения с которым раз и навсегда определены, теплы и понятны, и которые никогда не требуется выяснять. Смешно. С ними нечего выяснять, с ними всё выяснено заранее, раз навсегда, и не требует подтверждений.

Обсуждать дела на работе, пить вместе пиво, смотреть футбол, переодеваться прилюдно, не подумав бросить извечно женское писклявое "отвернись", мыться в бане, орать друг на друга в жестоком споре, забывать на недели и вспоминать внезапно, дружить домами, потихоньку жаловаться друг другу на любовниц и жен, хлопать по плечу, дарить спиртное, курить бок о бок, рассказывать обо всём, не лукавя, и не задумываться - а что, собственно. Быть на равных, без идолов и подчиненных, быть близкими без надрыва и страсти, быть уместными, как то самое пиво, может, иметь каких-нибудь общих друзей, но никогда не делить меж собою женщин, вообще ничего не делить. Быть простыми, как марка острова Малибу, на которой всего-то изображения - на белом фоне чёрная буква М.

Есть женщины, с которыми хочется быть мужчиной. Носить на руках, держать зонтик над тонкой кожей, дышать переливчатой жилкой на нежной шее, восхищать, восхищаться. Пальцами гладить, пусть мысленно, там, где на людях не гладят, и плевать на приличность. Охватывать, захватывать. Дарить цветы, потому что это ведь просто нормально: дарить цветы тем, кому хочется их подарить. Наливать, угощать, кормить, закармливать даже: такая худенькая. Или такая бледная. Или не худенькая и не бледная, но вот есть в ней что-то такое, что требует фразы "бедная моя девочка". Человек, умеющий вовремя, с правильной интонацией сказать "бедная моя девочка" - король и Бог. Это единственная фраза, которую необходимо всерьёз выучить тем, кто собрался любить тех женщин, с которыми хочется быть мужчиной.

А есть женщины, с которыми хочется быть женщиной. Почти ребёнком. Приходить, припадать, упадать даже, в ноги, к ногам, к рукам, к глазам, требовать, получать, снова требовать, снова получать, или не получать, но неважно, и пусть кормит, кормит и смотрит, но смотрит не так, как проголодавшийся пёс, а так, как смотрела мама на старой кухне. Рассказывать всё, и пусть реагирует - или не рассказывать ничего, и пусть догадывается. Капризничать, но не во имя игры, а потому что порвались джинсы, и пусть зашьёт. Просить почитать тебе вслух, и ныть, что читает не то и не так, и выторговывать срочно другую книгу, и добиться, и отослать искать, и заснуть, не дождавшись.

Вы скажете мне, что тут дело вообще не в принадлежности к тому и иному полу, и будете правы.
👇🏻👇🏻

#идеальный и готовит, и танцует, и бровью играет)
#утренниймужик

Попробуем узнать, кого среди нас больше: 👇🏻

Доброе утро! И с Днём космонавтики🚀

Как правильно чистить зубы))

Когда я ещё была на острове Самуи, и приехала подруга моя Надежда, пару дней она впадала в оцепенение на каждом пляже:

- Мужчииины, - говорила она мечтательно.
- Чего?
- Красивые. Спортивные. Ухоженные. Настя, у них ногти чистые!
- Ну они же из моря вылезли.
- Ты не понимаешь. Они улыбаются! Они вежливые! Они заботливые и… не кукусики!

И тут я начала мееееедленно вспоминать.

Вспоминать известных мне российских мужчин, которые пренебрегали гигиеной настолько, что тяжёлый аромат их свитера висел ещё полчаса, как в общественном туалете.
Мужчин, которые пренебрегали физической формой до полной потери мышц. Еще они пренебрегали врачами, и особенно стоматологами.

В воспоминаниях моих чередой прошли мужчины, которые считали, что заниматься детьми – не их дело.
Что зарабатывать деньги – тоже, в общем-то, не их дело. Они могут, конечно, но не должны.
Они вообще никому ничего не должны.
Мужчины, которые, опрокинув на пол чашку кофе, не знали, как вытереть пролитое.
Которые не могли приготовить элементарнейшую еду, да, даже бутерброд, даже омлетик.
И в дни, когда, например, жена с ребенком ложилась в больницу, приезжала теща – кормить этого мужчину.

Я вспомнила мужчин с одуловатыми лицами, тяжело пьющих.
И тех, кто физически не умел говорить никаких поддерживающих слов – да и нужды в этом не видел.
И тех, кто считал, что секс… ох, это вообще отдельная тема, скорбная.

И тут я подумала о том, как важно расширение контекста. Как важно просто знать, что бывают другие. Мужчины. Просто помнить об этом.

Понятно, что нигде не обитают никакие "идеальные мужчины" из наших влажных девичьих мечт.

Например, европейцы не слишком щедры. Зато спортивны, следят за здоровьем и с бесконечным уважением относятся к своим партнершам.
Чехи – прекрасные заботливые отцы, и для них в порядке вещей забрать ребенка у уставшей мамы на все выходные. Каждые выходные, а не раз в полгода.

Китайцы – тоже внимательные мужья и отцы, которым и полы вымыть не стыдно, и еду приготовить.
Особенно учитывая, что женщины в Китае в некотором дефиците, и жена - сокровище для мужа.

Итальянцы – может быть, не самые внимательные отцы, но нежные мужья и прекрасные любовники. А еще они в любом возрасте выглядят модниками и тан-цу-ют.
Мужчины из арабских стран щедры и с уважением относятся к своему внешнему виду.
Про индусов и африканцев говорят, что они замечательные, просто лучшие в мире любовники (я сама не пробовала, сознаюсь. Но подругам верю).

В общем, чем больше контекстов есть у нас в голове, тем меньше мы находимся во власти идеи, что "все мужчины одинаковы" (неодинаковы!) и "лучше плохонький, чем никакого" (плохонький – всегда плохо).
И тем меньше мы думаем, что это с нами что-то не так, если мужчины вокруг нас такие.

Если мы можем хотя бы иногда выныривать из ПРИВЫЧНОГО контекста – мы перестаем верить, что он ЕДИНСТВЕННЫЙ.
Если на рынке картошка только гнилая, давайте не будем торопиться обвинять в этом себя. Карму. Можно просто взглянуть на другие рынки.

Анастасия Рубцова