Телеграм канал «Черная водолазка»

войти в форму

🎅

В детстве я ненавидела утренники, потому что к нам в садик приходил отец. Он садился на стул возле ёлки, долго пиликал на своём баяне, пытаясь подобрать нужную мелодию, а наша воспитательница строго говорила ему: - Валерий Петрович, повыше! Все ребята смотрели на моего отца и давились от смеха. Он был маленький, толстенький, рано начал лысеть, и, хотя никогда не пил, нос у него почему-то всегда был свекольно - красного цвета, как у клоуна. Дети, когда хотели сказать про кого-то, что он смешной и некрасивый, говорили так: - Он похож на Ксюшкиного папу! И я сначала в садике, а потом в школе несла тяжкий крест отцовской несуразности. Все бы ничего, мало ли у кого какие отцы, но мне было непонятно, зачем он, обычный слесарь, ходил к нам на утренники со своей дурацкой гармошкой. Играл бы себе дома и не позорил ни себя, ни свою дочь. Часто сбиваясь, он тоненько, по-женски, ойкал, и на его круглом лице появлялась виноватая улыбка. Я готова была провалиться сквозь землю от стыда и вела себя подчёркнуто холодно, показывая своим видом, что этот нелепый человек с красным носом не имеет ко мне никакого отношения. Я училась в третьем классе, когда сильно простыла. У меня начался отит. От боли я кричала и стучала ладонями по голове. Мама вызвала скорую помощь, и ночью мы поехали в районную больницу. По дороге попали в страшную метель, машина застряла, и водитель визгливо, как женщина, стал кричать, что теперь все мы замёрзнем. Он кричал пронзительно, чуть ли не плакал, и я думала, что у него тоже болят уши. Отец спросил, сколько осталось до райцентра. Но водитель, закрыв лицо руками, твердил: - Какой я дурак, какой дурак, что согласился поехать Отец подумал и тихо сказал маме: - Я сейчас вернусь. Я на всю жизнь запомнила эти слова, хотя дикая боль кружила меня, как метель снежинку. Он открыл дверцу машины и вышел в ревущую ночь. Дверца захлопнулась за ним, и мне показалось, будто огромное чудовище, лязгнув челюстью, проглотило моего отца. Машину качало порывами ветра, по заиндевевшим стеклам с шуршанием осыпался снег. Я плакала, мама целовала меня холодными губами, молоденькая медсестра обречённо смотрела в непроглядную тьму, а водитель в изнеможении качал головой. Не знаю, сколько прошло времени, но внезапно ночь озарилась ярким светом фар, и длинная тень какого-то великана легла на моё лицо. Я зажмурилась и сквозь ресницы увидела своего отца. Он взял меня на руки и прижал к себе. Шёпотом он рассказал маме, что дошёл до райцентра, поднял всех на ноги и вернулся с вездеходом. Я дремала на его руках и сквозь сон слышала, как он кашляет. Тогда никто не придал этому значения. А он долго потом болел двусторонним воспалением лёгких. Мои дети недоумевают, почему, наряжая ёлку, я всегда плачу. Из тьмы минувшего ко мне приходит отец, он садится под ёлку и кладёт голову на баян, как будто украдкой хочет увидеть среди наряженной толпы детей свою дочку и весело улыбнуться ей. Я гляжу на его сияющее счастьем лицо и тоже хочу ему улыбнуться, но вместо этого начинаю плакать... Нина Аксенова

❄️ настоящий ИИ-хит этой зимы. «Снегурочка» захватила все музыкальное пространство, выйдя из запрещенной соцсети на музыкальные платформы. «Снегурочку» и музыку, и визуал создала Саша Комович полностью с помощью нейросетей.

Вот уже скоро предновогодняя истерика зазвенит в воздухе фальцетом. Возьмёт самую высокую ноту – и что-нибудь обязательно разобьётся. Ёлочно-подарочная суета выходит на финишную прямую. Но чем ближе Новый год, тем медленнее хочется жить. И вещи, которых хочется больше всего, — чем проще, тем недостижимей. Вроде чего-то совсем простого требуется — деревянного, каменного. Патриархального. В противовес искусственному хочется настоящего: ухоженных деревянных рам, покрашенного масляной краской широкого подоконника, на подоконнике — яблок, айвы; белёного потолка и ничем не покрытых дышащих стен; во дворе – качелей; тишины, а не затишья; чтобы рядом кто-то пел ребёнку: «Видишь, сияет звездочка, месяц плывет на лодочке…» Чтоб скрипели половицы, как в рассказах Паустовского; очага, потрескивания, огоньков вдалеке – чтобы мерцали, но не приближались. Кота хочется – независимого, который гуляет сам по себе и всё-таки остаётся при мне. Хочется ледяной корочки на воде – в ведре, в сенях. По ней стучишь, а она гудит, скрипит и трескается красивой ломаной линией. А потом стоять босиком и пить эту воду прямо из ведра. И этого чувства хочется, как когда едешь с горочки, неважно на чём, и прямо – уух! Живого огня вместо света мониторов и галогеновых ламп. Молоть кофейные зерна в ручной кофемолке и не задаваться вопросами бытия и небытия, а читать ответы в вечных книгах и нисколько в них не сомневаться. Хочется все знать точно. Как детей воспитывать, как пироги печь. И делать это неторопливо, спокойно и с достоинством. Услышать, например, такие слова: «Я всегда буду любить тебя». И спокойно и с достоинством в них поверить. Всегда значит всегда. Вообще не знать, что бывает по-другому. И быть как в песне «Ой мороз, мороз», где «у него женаааа, ой ревнивая». Или уметь делать вид. Хочется мороза, снега, чтоб закуклиться в нем, умереть, уснуть и видеть сны, быть может? А на стекле чтобы – кружки и стрелы, а в комнатах звук механических часов. Ну и конечно, чтоб падали два башмачка со стуком на пол, и воск слезами с ночника. На платье капал. Для этого нужно что-то нематериальное, вроде рождественского чуда. Вроде маховика, чтобы он приостановил временя и вместил вечность в каждую мою минуту. Вообще, я опасаюсь думать о ВЕЧНОСТИ, но это слово тоже подморожено… – его ведь собирал Кай из кубиков льда у ног Снежной королевы. Всё-таки Новый год… Полина Санаева Telegram-канал «Утро Полины» медитативные фото и тексты🍋

мальчики про девочек или С первым снегом!❄️