Телеграм канал «Капитан Фалькас: заметки китайского преподавателя»

Шестнадцать уездов приграничной зоны (включая Лицзян, Дэхун, Сишуанбаньна, Дицин, Линьцан, Симао, в основном расположенные вдоль границ) пережили совершенно иную ситуацию. Тай, хани, цзан (тибетцы), и, бай, цзинпо, лису, ва, булан и хань, общая численность населения которых составляла 2 миллиона человек (почти одна восьмая населения Юньнани), находились под властью местных вождей. Когда земельные реформы в приграничной зоне были отложены, начали проводиться исследования. Главной целью в период с 1950 по 1952 год было так называемое урегулирование отношений «миньцзу» (шутун миньцзу гуаньси). По сути, партийное отделение направляло рабочие группы для переговоров с высшими слоями этнических групп, заключения с ними союзов и через них установления связей с массами. Таким образом, КПК пыталась заручиться сотрудничеством и поддержкой этнических элит. Опыт Ма Яо в Дэхуне проиллюстрировал необходимость такой политики. Летом 1952 года Ма Яо, заместитель секретаря по делам миньцзу, отвечавший за изучение и исследование миньцзу в Юньнани, возглавил рабочую группу из более чем 200 человек, отправившуюся в Дэхун. Во многих деревнях они обнаружили убегающих мужчин, прячущихся женщин, плачущих детей, улепетывающих кур и лающих собак. Ма и его команда были вынуждены заявить, что местная система вождей не будет изменена и никакие реформы не будут проводиться без одобрения местных этнических лидеров. Подозрения постепенно ослабли, и с помощью элиты общин Ма начал обращаться к простым людям. Опыт Ма объясняет, почему систематическое исследование миньцзу, а именно проект по выявлению миньцзу, началось только в 1954 году. После ряда этапов, в 1954 году считалось, что время для классификации миньцзу настало. Во-первых, КПК удалось консолидировать свой режим; во-вторых, была создана бюрократическая иерархия сверху донизу; и, наконец, КПК накопила определённый опыт, информацию и кадры благодаря ранним учениям. Именно поэтому период с 1950 по 1953 год (в 1953 году прошла первая национальная перепись населения) принято считать первым этапом идентификации миньцзу. На этом этапе из более чем четырёхсот кандидатов на миньцзу было выявлено тридцать восемь миньцзу.

Когда Фэй Сяотун и его команда прибыли в Гуйчжоу, более тридцати этнических групп запросили признание их в качестве миньцзу, отчасти благодаря доброжелательности, проявленной КПК. Члены группы, прибывшей в Гуйчжоу, не жаловались бы на неразбериху, если бы знали о сложном этническом составе Юньнани, где заявки подали более 260 этнических групп. Когда в июне 1950 года юньнаньское отделение прибыло в Куньмин, к нему присоединились более тридцати местных кадровых работников и учёных, включая вице-президента правительства провинции Юньнань. Пользуясь возможностью опросить представителей этнических меньшинств, они начали проводить социологические опросы. Сразу по прибытии они опросили крестьян из числа национальных меньшинств, участвовавших в первой провинциальной крестьянской конференции. Затем их разделили на несколько рабочих групп, каждая из которых занималась местными исследованиями. С августа 1950 года по май 1951 года эти группы посетили Илян, Лицзян, Баошань, Дали, Чусюн, Удин, Мэнцзы, Пуэр и Вэньшань, посетив более 230 000 представителей различных этнических групп. Кроме того, они помогли местным органам власти провести четыре встречи представителей национальных меньшинств и два семинара для кадровых работников из числа национальных меньшинств. В результате было проведено двадцать обследований деревень и более десяти исследований. Эти данные, а также данные из других местных источников, были объединены в «Проект собранных сведений о Миньцзу в Юньнани» в июле 1951 года. Хотя главной целью визитов центральных делегаций было разъяснение политики минцьзу нового режима, их исследования в той или иной степени затрагивали вопросы миньзцу, а иногда и идентичности миньцзу. Этот подход и исследовательский стиль (кейс-стади) впоследствии стали характерными для проекта «Идентификация миньцзу». Следовательно, можно сделать справедливый вывод о том, что визиты центральных делегаций были своего рода репетицией идентификации миньцзу. Местные органы власти в Юньнани играли свою роль в делах меньшинств. Юньнань была не только провинцией, населённой национальными меньшинствами, но и пограничной провинцией, где проживало множество этнических групп, как внутри провинции, так и за её пределами. Помимо бандитов, в бирманских тропических лесах действовали остатки гоминьдановской армии, что делало работу по миньцзу в Юньнани ещё более деликатной. Соответственно, первые шаги КПК были столь же осторожными. В целом, КПК подчёркивала необходимость и важность изучения местной ситуации перед принятием любых решений, касающихся этнических меньшинств. В Юньнани эта идея рассматривалась как руководящая. В феврале 1950 года юньнаньское партийное отделение утвердило свой рабочий принцип, подчёркивая важность постепенного развития, выступая за единство и против беспокойств, борьбы и радикализма. Короче говоря, вначале КПК пыталась контролировать и стабилизировать ситуацию, а не преобразовывать ее. В конце 1950 года в Юньнани состоялась конференция по проектам миньцзу. На основе предварительного исследования партийное отделение разделило всю провинцию на две зоны: внутренние зоны, где этнические группы проживали компактно, и пограничные зоны (бяньъяньцюй), где всё ещё существовала система местных вождей. В этих двух зонах проводилась разная политика. В первой зоне КПК немедленно начала проводить земельную реформу и другие мероприятия, уже проводившиеся во внутреннем Китае. К 1952 году земельные реформы там были завершены.

Идентификация миньцзу в провинции Юньнань  Продолжение (из книги «Между ветрами и облаками») Первый этап, 1949-1953 Как только КПК пришла к власти в 1949 году, она начала формировать собственную политическую программу. «Общая программа», временная конституция 1949 года, провозглашала равенство всех миньцзу. В своём Уставе КПК провозгласила себя верным представителем всех китайских миньцзу, а также авангардом пролетариата. Следуя этой идеологии, КПК считала себя освободителем и распространителем равных прав среди ранее эксплуатируемых меньшинств миньцзу. Чтобы реализовать эту идеологию и политику, необходимо было сначала выяснить, сколько миньцзу проживает в Китае, прежде чем можно было бы установить принцип равенства. Короче говоря, ключевым вопросом, бросающим вызов декларации КПК о равенстве, была классификация миньцзу, составляющих китайскую национальную семью. Среди всех этих групп, какие этнические группы могли бы считаться миньцзу, какие предположительно могли стать официальными участниками местной и общенациональной политической, экономической и культурной жизни? Ввиду их относительного доминирования и исторической значимости, существовали некоторые очевидные кандидаты на звание миньцзу, например, ханьцы, монголы, мусульмане, маньчжуры и тибетцы, но другие меньшинства требовали более тщательного определения. С 1953 года началось широкомасштабное движение за идентификацию миньцзу, целью которого было определить, какие этнические группы официально следует называть миньцзу. Как только КПК удалось укрепить свою власть и возродить экономику Китая, в 1953 году началось выявление миньцзу. Но на самом деле, работа по миньцзу (миньцзу гунцзо) началась сразу же после того, как КПК захватила Юго-Западный Китай в конце 1949 — начале 1950 годов, поскольку контроль над этими приграничными территориями требовал сотрудничества этнических групп. В результате к 1953 году была создана национальная административная иерархия дел миньцзу (миньцзу шиу). Было создано множество колледжей и кадровых школ миньцзу, а также были предложены, приняты и введены в действие многочисленные этнические политики и правила. Чтобы уменьшить и устранить подозрения и сопротивление со стороны этнических групп, КПК в период с 1950 по 1952 год направила несколько делегаций (фанвэньтуань) в районы проживания этнических меньшинств для разъяснения политики «миньцзу». Эти группы, оказывая поддержку местным меньшинствам, особенно элите, собирали информацию о местном обществе, такую как категории и названия этнических групп, население, языки, история, экономика и торговля, образование и гигиена, а также культурные особенности. Следуя центральной схеме, некоторые провинции направили собственные делегации в местные этнические районы. Юго-западная делегация, первая центральная делегация, отправившаяся в путь в июне 1950 года, включала более 120 членов из более чем двадцати министерств. Позднее к ним присоединились местные кадры и учёные. Лю Гэпин, видный революционер, был её главой, а Ся Каннун и Фэй Сяотун – его заместителями. Каждый из них возглавлял своё отделение: Лю отправился в провинцию Сикан, Фэй – в Гуйчжоу, а Ся – в Юньнань. Одновременно КПК организовала местные элиты в «гостевые группы» (цаньгуаньтуань) или «представительские группы» (дайбяотуань) и пригласила их посетить Пекин, Тяньцзинь, Шанхай и другие города, где они должны были впечатлиться развитием и прогрессом Нового Китая. В состав группы, прибывшей из Юньнани, входило более тридцати человек. Они отправились в Пекин, где присутствовали на церемонии, посвящённой первой годовщине образования Китайской Народной Республики, и взяли интервью у таких лидеров, как Чжу Дэ, отец Красной Армии. После этого они отправились в другие крупные города.

Сюй Гулин Еще одна выставка в Музее искусства Гуанчжоу – современного гуандунского художника Сюй Гулина, родившегося в 1943 г. в Шаньвэе. В 1980-е Сюй Гулин переехал в Гонконг. В первые годы он работал дизайнером в сфере рекламы товаров для внешней торговли. Вскоре Сюй Гулин понял, что у него нет ни коммерческого таланта, ни интереса к этой деятельности, и ушёл, чтобы полностью посвятить себя живописи. В это время ему посчастливилось познакомиться со знаменитым художником Линь Фэнмянем (1900 – 1991). В 1989 году у Сюй Гулина проходила выставка на тему масок пекинской оперы в Гонконгском центре искусств. Линь Фэнмянь высоко оценил её и рекомендовал четыре работы для коллекции Франкфуртского художественного музея. Сюй Гулин много общался с Линь Фэнмянем, обучаясь у него и воспринимая его идеи. Он унаследовал художественный взгляд Линь Фэнмяня на «гармонизацию китайского и западного искусства». В биографии Сюй Гулина есть занятный эпизод. Линь Фэнмянь познакомил его с творчеством Уоллеса Тинга (Дин Сюнцюаня), художника с мировым именем, который в то время был практически неизвестен в Китае. Тинг, представитель французской авангардной группы «Кобра», называл себя ловеласом и романтиком, а темами его полотен были женщины, цветы и кошки. Он выделялся своими насыщенными, яркими красками и смелой экспрессией. Принцип его «свободной кисти» заключался в запечатлении самой сути объекта, его художественный стиль был легко узнаваем и необычен. Следуя совету Линь Фэнмяня, Сюй Гулин отправился в США, Францию, Нидерланды и другие страны в поисках Тинга. К сожалению, он не сумел найти Тинга, но увидел многие его работы. В возрасте 70 лет Сюй Гулин написал эссе под названием «Буйные и яркие краски», подробно описывая свои поиски Тинга и его произведения. Уникальность художественного творчества Тинга, легендарная история его жизни, простота и чистота цвета в его картинах оказали сильное влияние на Сюй Гулина и его язык. Фото 1-5: картины Сюй Гулина Фото 6-10: картины Уоллеса Тинга

Я, конечно же, так не считал. Ознакомившись с другими статьями Сталина, Я, как и его коллеги, отметили, что, когда Сталин писал о формировании нации в период становления капитализма, он имел в виду именно современную нацию (сяньдай миньцзу), а Энгельс говорил о древней нации (гудай миньцзу) и всеобщем законе национальности (миньцзу дэ ибань гуйлюй). Поэтому Я утверждал, что если бы в предыдущих переводах буцзу трактовалось как древнее миньцзу, противоречий бы не возникло. Одним словом, этот теоретический вопрос был всего лишь техническим. Этот вывод был представлен Институтом изучения миньцзу, и соответствующие переводы впоследствии были стандартизированы. По мнению Я и его школы, в Китае было много миньцзу, но все они были древними, и только после образования Китайской Народной Республики эти миньцзу стали современными (социалистическими). Я строго придерживается сталинизма, но его школа не имеет влияния на практику. Многие другие учёные не согласны с Я. Лю Э отмечает, что слово «буцзу» в китайском языке отличалось от того, что имел в виду Сталин, и что перевод сталинского «буцзу» как «миньцзу» может быть некорректным.  Поскольку существует единая и последовательная теория миньцзу, начиная с Маркса и Энгельса, через Ленина и до Сталина, предыдущий вопрос был отодвинут на второй план вопросом о её применении к Китаю. Более того, именно применение четырёх общих черт, предложенных Сталиным, оказалось наиболее сложным для китаистов и подверглось значительной критике со стороны западных учёных. Здесь я перехожу к представлению проекта «Идентификация миньцзу», поскольку именно благодаря этому проекту были выделены пятьдесят пять миньцзу из числа меньшинств, а само слово «миньцзу» было определено как отличное как от западной «этнической принадлежности», так и от советской «национальности». Теории и классификации, разработанные в рамках этого проекта, также легли в основу этнологии в Китае и, таким образом, во многом способствовали китаизации современной антропологии. Юго-Западный Китай был одним из двух центров проекта идентификации (другим был Центральный Китай) из-за его этнической сложности, а также потому, что наиболее нерешенные и обсуждаемые проблемы этнической идентичности вращаются вокруг Юго-Западного Китая.

Но каковы критерии миньцзу – какие составляющие относятся к миньцзу? Исследователи логично обращаются к сталинской теории национальности, поскольку она рассматривалась как руководство в проекте идентификации миньцзу. Трудно переоценить влияние Сталина на китайскую революцию и «социалистическое строительство»; с другой стороны, стоит отметить, как китайские марксисты интерпретировали и переосмысливали марксизм, ленинизм и сталинизм, и, в свою очередь, как они внедряли и трансформировали эти теории и идеи в китайскую почву. Сталинская теория национальности подчёркивала как влияние сталинизма, так и прагматичный и гибкий подход Китая к его применению. Часто цитируемое определение миньцзу китайскими марксистами – это так называемые «четыре общности» Сталина. В работе «Марксизм и национальный вопрос» Сталин суммирует их следующим образом: «Нация есть исторически сложившаяся, устойчивая общность людей, возникшая на базе общности языка, территории, экономической жизни и психического склада, проявляющегося в общности культуры». В той же статье Сталин утверждает, что ни одна из «четырёх общностей», взятая в отдельности, недостаточна для определения нации и что если одна из четырёх исчезнет, «нация» перестанет существовать. Более того, Сталин утверждал, что «нация» — это историческое явление, сформировавшееся только в период становления капитализма. Исходя из этого утверждения, его концепция национальности не существовала до прихода капитализма. Но поскольку капитализм в Китае не укоренился, означает ли это, что до 1949 года, когда к власти пришли коммунисты, или до 1956 года, когда было провозглашено существование социалистического Китая, в Китае не существовало миньцзу? Бурная дискуссия на эту тему разгорелась в середине 1950-х годов. В 1954 году влиятельный историк Фань Вэньлань заявил, что народность хань (ханьминьцзу) образовалась после объединения Китая государством Цинь в 221 году до н. э. Он утверждал, что политика Цинь по стандартизации дорог, символов и мер согласуется с «четырьмя общностями». Однако некоторые учёные, ссылаясь на утверждение Сталина о том, что миньцзу является порождением капитализма, обвинили Фаня в нарушении вывода Сталина и пришли к выводу, что ханьминьцзу не могла образоваться до окончания Опиумной войны, когда капитализм начал распространяться в Китае. Следовательно, все этнические группы в Китае, включая хань, были не миньцзу, а буцзу (народностью), промежуточным звеном между племенем (було) и нацией (миньцзу) в линейной марксистской социальной траектории, поскольку Китай до 1949 года считался «полуфеодальным и полуколониальным» докапиталистическим обществом. Но этнические группы были настолько оскорблены этой иерархией, что этим учёным пришлось пересмотреть свою позицию.  Чтобы преодолеть разрыв между марксистскими теориями и китайской действительностью, Коммунистическая партия Китая (КПК) сочла необходимым усилить исследования миньцзу и религии, особенно того, как классические марксистские труды излагали эти вопросы. В 1958 году был основан Институт исследований миньцзу (Миньцзу Яньцзюсо), посвященный переводу и изучению классических марксистских текстов о национальности. Исследования миньцзу основывались на предпосылке и предположении, что марксистские теории о национальности, выдвинутые и разъясненные Марксом, Энгельсом, Лениным и Сталиным, представляют собой единое целое. Если и были какие-то различия или противоречия, то это было из-за разного понимания и перевода людьми, поскольку Маркс и Энгельс писали на немецком языке, в то время как Ленин и Сталин — на русском. В результате любое теоретическое напряжение легко упрощалось до технической проблемы: неточности перевода. Я Ханьчжан, марксист, специалист по миньцзу и религии, был убеждённым сторонником вышеизложенного мнения. Он и другие учёные пришли к выводу, что Энгельс уже дал ответ на вопрос о происхождении и формировании миньцзу. В своей статье «Роль труда» Энгельс приходит к выводу, что нации возникли задолго до возникновения капитализма. Был ли он не согласен со Сталиным, утверждавшим, что миньцзу — продукт капитализма?

Еще несколько главок из книги «Между ветрами и облаками» – на занимающую меня тему возникновения в Китае понятия «нация» и самих 56 наций. Идентификация миньцзу Китайская Народная Республика заявляет о себе как об унитарном многонациональном государстве (тунъи дэ доминьцзу гоцзя). С 1950-х годов в рамках государственного проекта идентификации миньцзу было выделено пятьдесят пять миньцзу, представляющих национальные меньшинства. Миньцзу стал одним из ключевых терминов, принятых в Китае в XX веке, поскольку он не только служит ключевым признаком для идентификации отдельных китайцев, но и оказал значительное влияние на современное китайское общество. Когда этнической группе официально присваивается титул «миньцзу», она автоматически и официально включается в большую китайскую национальную семью. Поскольку ханьцы составляют большинство, остальные пятьдесят пять миньцзу называются «меньшинства миньцзу» (шаошуминьцзу). Более того, меньшинства миньцзу пользуются особыми, иногда благоприятными, отношением и политикой. При этом они наделены предположительно «равными» политическими, экономическими и культурными правами, например, в качестве представителей в китайском правительстве на всех уровнях. В то время как некоторые меньшинства (миньцзу) составляют большинство в определённом районе, допускается создание автономных правительств меньшинств (провинций, городов, уездов, сян или сельских посёлков). Таким образом, миньцзу – это уникальная и фундаментальная социальная конструкция, созданная в Китае. Фактически миньцзу «институционализированы как базовая единица» китайской «социально-политической системы».  Слово «миньцзу» – современное изобретение; в Китае оно появилось лишь в конце XIX века. Некоторые считают, что оно было заимствовано из японского языка Лян Цичао; другие полагают, что оно произошло от англо-китайских переводов. «Минь» в китайском языке означает «люди», но может также обозначать определённый вид сообщества, например, племя. «Цзу» буквально означает «человеческое сообщество или группа». Официально слово «миньцзу» переводится как «национальность», но чаще всего оно означает «этнические группы». Истинная трактовка этого слова довольно сложна. В широком смысле оно означает всю китайскую нацию, то есть чжунхуаминьцзу. Официально она включает всех людей, проживающих на территории Китая, и состоит из пятидесяти шести официально признанных миньцзу. В узком смысле «миньцзу» относится к подгруппе китайской нации, например, ханьцам, монголам (мэнгуцзу), тибетцам (цзанцзу), мусульманам (хуэйцзу) и так далее. Тем не менее, если бы мы считали, что слово «миньцзу» означает одновременно «национальность» и «этническую принадлежность», это привело бы к большой путанице. Стивен Харрелл классифицировал «три языка» с точки зрения определения миньцзу тремя субъектами: рассматриваемой этнической группой, соседними этническими группами и государством. Среди трёх видов «интерактивных языков» Харрелл отмечает, что государственный язык имеет решающее значение, поскольку только признанные государством этнические группы получат привилегии членства в китайской национальной семье. Здесь возникает принципиальное различие между миньцзу и этнической принадлежностью: первое – изобретение и конструкция государства, в то время как вторая обычно определяется как группа с чётко выраженной этнической идентичностью. Следовательно, в то время как этническая принадлежность изменчива и гибка, миньцзу – устойчива и эксклюзивна.