Милая маминька, доехали прекрасно, сидим на Подсолн., погода — солнце и изредка дождик (мал.), ждем открытия Старикова, приехали Мартин и Яков, вчера родился поросенок (или много). Поздравляем с именинами.
Сашура и Люба

23 апреля 1904. 23 года

«Стихи о Прекрасной Даме». — Вечером зашел Женичка. Сейчас же телефон. Я вышел. Кинематограф и гуляли. Теплая ночь.

22 апреля 1914. 33 года

Мне так хорошо и спокойно. Хочу только, чтобы Ты совсем не боялась и помнила, как мы прочно, неразрывно и несомненно связаны. Мы бесстрашны и свободны, и вчера я говорил то, что Тебе не нравилось, не от страха и не от рабства. Будь спокойна и тиха, я с Тобой все время. Ничего дурного мы не сделали и не можем сделать. Если бы Ты знала, с какой уверенностью я это пишу и как я близок к Тебе, Ты ни минуты не боялась бы и не сомневалась. С Тобой, моя Белая Невеста, я думаю, дышу и живу.

21 апреля 1903. 22 года
Из письма Любови Дмитриевне Менделеевой

Веселее: Любочка в белом платье и наготовила всего — вкусного (пасха, кулич и пр.). У нас — мама и Франц.— Холодная весна в мертвом городе.

20 апреля 1919. 38 лет

Никогда не забуду (он был, или не был,
Этот вечер): пожаром зари
Сожжено и раздвинуто бледное небо,
И на жёлтой заре — фонари.

Я сидел у окна в переполненном зале.
Где-то пели смычки о любви.
Я послал тебе чёрную розу в бокале
Золотого, как небо, аи.

Ты взглянула. Я встретил смущённо и дерзко
Взор надменный и отдал поклон.
Обратясь к кавалеру, намеренно резко
Ты сказала: «И этот влюблён».

И сейчас же в ответ что-то грянули струны,
Исступлённо запели смычки…
Но была ты со мной всем презрением юным,
Чуть заметным дрожаньем руки…

Ты рванулась движеньем испуганной птицы,
Ты прошла, словно сон мой легка…
И вздохнули духи, задремали ресницы,
Зашептались тревожно шелка.

Но из глуби зеркал ты мне взоры бросала
И, бросая, кричала: «Лови!..»
А монисто бренчало, цыганка плясала
И визжала заре о любви.

19 апреля 1910. 29 лет

Милая, ты хочешь, чтобы я написал тебе точно о лете, т. е., «что я хотел бы».
С конца апреля до конца мая я буду лечиться. В конце мая доктор велит сейчас же ехать купаться в море; думаю — около Римини. После купанья (месяц? — не знаю) советует ехать в горы (Карпаты в Галиции; этого я не знаю). После этого — я всего меньше знаю. Думаю, что хорошо бы побывать в Шахматове, а, по дороге, в Петербурге проездом увидаться с Терещенко, который будет здесь в июле. Наконец, возвращение в Петербург осенью для меня — самое больное место, так как Терещенко будет жить б ч будущей зимы в Киеве, а я без него Петербурга боюсь и предчувствую ужасную зиму. А так как все лето, как я его описал выше, предназначается для того, чтобы «отдохнуть» и приготовиться к зиме, то и лето мне представляется достаточно бессмысленным: приготовляться приходится к тому, чтобы набраться сверхъестественных сил, ибо меня будут, так сказать, травить прямо и косвенно все обстоятельства моей жизни.

18 апреля 1913. 32 года
Из письма Любови Дмитриевне Блок

Отчасти я рад тому, что мой нынешний приезд оказался, в сущности, напрасным, потому что меня все еще почти нет, я утратил остроту восприятий и впечатлений, как инструмент, разбит. В театре, конечно, тоже все отвлечены чрезвычайными обстоятельствами и заняты «политикой». Если история будет продолжать свои чрезвычайные игры, то, пожалуй, все люди отобьются от дела и культура погибнет окончательно, что и будет возмездием, может быть справедливым, за «гуманизм» прошлого века.

17 апреля 1917. 36 лет
Москва

Ты в поля отошла без возврата.
Да святится Имя Твое!
Снова красные копья заката
Протянули ко мне острие.

Лишь к Твоей золотой свирели
В черный день устами прильну.
Если все мольбы отзвенели,
Угнетенный, в поле усну.

Ты пройдешь в золотой порфире —
Уж не мне глаза разомкнуть.
Дай вздохнуть в этом сонном мире,
Целовать излученный путь...

О, исторгни ржавую душу!
Со святыми меня упокой,
Ты, Держащая море и сушу
Неподвижно тонкой Рукой!

16 апреля 1905. 24 года
Страстная Суббота

Праздник прошел тихо. В субботу ночью я ходил с мамой и Францем
по Исаакиевской площади. Ночь была теплая и туманная. Здесь совсем весна, днем бывает жарко.

15 апреля 1913. 32 года

Я — «одичал»: физически (обманчиво) крепок, нравственно расшатан (нейрастения — д-р Каннабих). Мне надо заниматься своим делом, надо быть внутренно свободным, иметь время и средства для того, чтобы быть художником.

14 апреля 1917. 36 лет

Несчастны мы все, что наша родная земля приготовила нам такую почву — для злобы и ссоры друг с другом. Все живем за китайскими стенами, полупрезирая друг друга, а единственный общий враг наш — российская государственность, церковность, кабаки, казна и чиновники — не показывают своего лица, а натравляют нас друг на друга.
Изо всех сил постараюсь я забыть начистоту всякую русскую «политику», всю российскую бездарность, все болота, чтобы стать человеком, а не машиной для приготовления злобы и ненависти. Или надо совсем не жить в России, плюнуть в ее пьяную харю, или — изолироваться от унижения — политики, да и «общественности» (партийности).

13 апреля 1909. 28 лет

С. Ф. Ольденбург прислал мне свое стихотворение в прозе по поводу «Двенадцати». — На улицах кричат: восстание анархистов в Москве.

12 апреля 1918. 37 лет

Все – «семейное»; боюсь этого больше всего; здесь всего страшнее, потому что здешние призраки умеют нанести удар, откуда не ждал; бывает, что ждешь отовсюду, – только не оттуда, откуда приходит внезапное и непоправимое. Становлюсь все злее, потому что ни в чем, кроме злобы, иногда нельзя найти защиты.

11 апреля 1911. 30 лет

Очень спасибо тебе за поздравительную карточку с зайцами, которые очень стыдные люди, потому что ходят без брюк,— похожи на тебя. У нас очень хорошая погода, на Неве идет лед, но тепло, трава начинает расти в Ботаническом саду и около. Везде очень красиво, потому что яркое солнце, но я мало гуляю, потому что много учусь.

10 апреля 1901. 20 лет
Из письма к двоюродному брату А. А. Кублицкому-Пиоттух

Было (в январе и феврале) такое напряжение, что я начинал слышать сильный шум внутри и кругом себя и ощущать частую физическую дрожь. Для себя назвал это Erdgeist'ом {Духом земли (нем.)}.

9 апреля 1918. 37 лет

Люблю высокие соборы,
Душой смиряясь, посещать,
Входить на сумрачные хоры,
В толпе поющих исчезать.
Боюсь души моей двуликой
И осторожно хороню
Свой образ дьявольский и дикий
В сию священную броню.
В своей молитве суеверной
Ищу защиты у Христа.
Но из-под маски лицемерной
Смеются лживые уста.
И тихо, с измененным ликом,
В мерцаньи мертвенном свечей,
Бужу я память о Двуликом
В сердцах молящихся людей.
Вот – содрогнулись, смолкли хоры,
В смятеньи бросились бежать.
Люблю высокие соборы,
Душой смиряясь, посещать.

8 апреля 1902. 21 год

Мы поняли слишком много – и потому перестали понимать. Я не добросил молота – но небесный свод сам раскололся. И я вижу, как с одного конца ныряет и расползается муравейник положим расплющенных сжатым воздухом в каютах, сваренных заживо в нижних этажах, закрученных неостановленной машиной (меня «Петропавловск» совсем поразил), – а с другой – нашей воли, свободы, просторов. И так везде – расколотость, фальшивая для себя самого двуличность, за которую я бы отомстил, если б был титаном, а теперь только заглажу ее.

7 апреля 1904. 23 года

Почти жарко днем, душно в квартире. В первый раз – легкое пальто и палка – особая страна. Ночью – тяжелые сны и думы. В 5 ч. дня приехали Терещенко с Ремизовым в автомобиле, ездили на Стрелку, потом Алексей Михайлович обедал, вечером пришел Женя, с которым мы говорили путано, но не трудно. «Моя правда», – говорит он, – без веры в Христа прежде и без Христа в сознании теперь, но правда моя – консервативная, я стою на месте. Вечером я проводил его до трамвая, воздух отрадно прохладен, звезды, тихо, и на сердце тише.

6 апреля 1912. 31 год

Днем вершу я дела суеты,
Зажигаю огни ввечеру.
Безысходно туманная — ты
Предо мной затеваешь игру.

Я люблю эту ложь, этот блеск,
Твой манящий девичий наряд.
Вечный гомон и уличный треск,
Фонарей убегающий ряд.

Я люблю, и любуюсь, и жду
Переливчатых красок и слов.
Подойду и опять отойду
В глубины протекающих снов.

Как ты лжива и как ты бела!
Мне же по́ сердцу белая ложь…
Завершая дневные дела,
Знаю — вечером снова придешь.

5 апреля 1902. 21 год

Уснул днем тревожным сном. — Свидание ночное — тихо.

4 апреля 1913. 32 года