Заявления российского Минфина о готовности продать «алросовскую» долю в ангольском руднике «Катока» любопытным образом совпали с публикациями о возможном выходе Anglo American из капитала De Beers.

Гипотетическому покупателю алмазного гиганта, наверно, было бы интересно заодно приобрести и крупное месторождение в Анголе.
Особенно, если этим покупателем будет Китай. И с учетом весьма тесных связей Пекина с Луандой, лишним свидетельством чему – мартовская встреча Си с Жуаном Лоренсу.
Нельзя исключать и переуступку «китайским друзьям» алмазных месторождений ЦАР, которые сначала лишились пригожинского патронажа, а теперь остаются без неформального кураторства Тимура Иванова и/или его коллег.

Для Китая большая алмазная экспансия – не только новый, помимо debt-trap diplomacy, «поводок для Африки», но и дополнительный инструмент по сдерживанию Индии с её ставкой на развитие гранильной промышленности.
Есть здесь и более широкий историко-дипломатический контекст. В 20-е годы прошлого века создание Anglo American и переход под ее контроль De Beers были во многом фиксацией итогов Первой мировой применительно к «черному континенту». Сегодня геополитические и геоэкономические алмазные бонусы могут причитаться Поднебесной за недопущение Третьей мировой.

Первый срок пребывания Тимура Иванова в СИЗО истекает в годовщину пригожинского мятежа.
Но не менее показательно, что громкий коррупционный скандал в Минобороны разгорелся за пару дней до съезда РСПП, где -- либо публично, либо (скорее всего) за закрытыми дверями -- непременно будет подниматься вопрос о «благословленной президентом» налоговой реформе.

За прошедшие два года Минобороны, по понятным причинам, превратилась в одного из самых привлекательных работодателей.
Белоусовский ЦМАКП даже увязывает с этим аспектом деятельности военного ведомства «революцию зарплат» -- «высокие выплаты военнослужащим уже сегодня автоматически задают ориентир для рынка труда, хотя бы из соображений удержания занятых».

С установлением ₽1-миллионного уровня отсечения для годового дохода, с которого предполагается взимать повышенную ставку (15%), указанная «зарплатная коллизия» еще больше обострится. Поскольку выплаты участникам СВО освобождаются от НДФЛ.
В свою очередь, с дальнейшим падением конкурентоспособности в этом случае рискуют столкнуться не только сугубо «гражданские» работодатели, но и предприятия ОПК.
Иными словами, традиционный «вшитый» конфликт между Минобороны и поставщиками вооружений усугубляется еще и борьбой за кадры.

Как известно, недовольство военно-промышленного лобби в немалой степени обусловило скандальный «снос» предыдущего министра обороны Анатолия Сердюкова.
Отставка Сергея Шойгу и приход на его место Алексея Дюмина теперь, в связи с очередным громким скандалом вокруг «оборонного хозяйства», возможны, но не предопределены.

Причина не только в факторе СВО как таковом, в опасности «смены коней на этой переправе», или в давней истории личных взаимоотношений Шойгу с Путиным. Хотя последнее могло стать одним из главных «субъективных» препятствий, помешавших принятию «нулевого варианта» в ответ на пригожинские выпады в июне 2023-го.
Роль Минобороны (опять же – по понятным причинам) в российской политэкономической системе слишком возросла, чтобы потеря независимости «актива» (читай –подотчетности исключительно первому лицу как де-юре, так и де-факто) не обернулась фундаментальными потрясениями.

От такого негативного (прежде всего, для Кремля) развития событий не страхует даже дюминская близость к президенту.
Во-первых, -- из-за недостаточной (пока) аппаратной искушенности бывшего путинского адъютанта.
А во-вторых, -- из-за решимости конкурирующих элитных групп сделать так, чтобы Минобороны не стало для Дюмина «преемническим трамплином».

Потанинское объявление о переносе медного производства в Китай в меньшей степени призвано купировать очередной выпад UC Rusal и в большей – представляет собой ассиметричный ответ на решение американских конгрессменов о конфискации российских ЗВР.

«Норникель», а точнее – ещё Норильский комбинат, самим своим появлением был в немалой степени обязан сближению Москвы и Вашингтона.
К 1935 году, когда Совнарком принял соответствующее постановление, главным поставщиком стратегически важного металла на мировой рынок была Канада.
США, небезуспешно пытавшихся отобрать у Соединенного Королевства глобальное лидерство, такое положение вещей не могло устраивать. И неудивительно, что СССР, чью индустриализацию активно подпитывал именно американский капитал, включился в «никелевую гонку».

Теперь Потанин, явно получив на то высочайшее одобрение, фактически «берет в долю» нового претендента на роль «сверхдержавы №1» -- Китай.
Тем более, что репутационно весьма неоднозначный американский демарш с конфискацией дает Пекину дополнительный козырь в игре «юань против доллара».

Если же учесть, что в связи с приходом Дэвида Кэмерона в Форин-офис возникли ненулевые шансы на восстановление китайско-британского альянса – релокацию «Норникеля» можно рассматривать еще и как создание предпосылок для реванша Лондона за фиаско прошлого века.

Иван Ильин, чье имя сейчас оказалось в эпицентре столь ожесточенных баталий, в 1948 году написал статью «О фашизме», которую можно назвать критикой одиозного радикального течения «справа».
Завершается текст приведением в пример Франко и Салазара -- за то, что они «стараются избежать указанных ошибок […и] не называют своего режима "фашистским"».

Но как раз в год выхода этой ильинской статьи началась подготовка к «бархатному демонтажу» испанской автократии. В ноябре 1948-го в страну прибыл принц Хуан Карлос, будущий «преемник» каудильо и символ постфранкистской модернизации.
Наставниками Хуан Карлоса были консервативные католические интеллектуалы из Opus Dei, вполне лояльные Франко и разделявшие его стремление защитить страну от «коммунистической угрозы», но при этом остро конфликтовавшие с «Фалангой». В значительной степени – из-за своей ставки на «консервативное просвещение», в то время, как фалангистов отличали популизм и преклонение перед «культом силы».

Сложно сказать, кого из ключевых акторов франкистской Испании поддерживал (или поддержал бы) Иван Ильин.
Но аргументация и логика действий многих из его современных российских защитников и популяризаторов скорее ближе к фалангистской, нежели к «опусовской».

https://politconservatism.ru/articles/delo-veruyushhih-intellektualov

Когда 1 апреля Израиль уничтожил в Сирии несколько ключевых генералов КСИР – он, пожалуй, впервые после «Черного Шаббата» действовал неэмоционально и проактивно.

Ведь едва ли не главный итог «хамасовского» рейда 7 октября 2023-го – это то, что своей демонстративной жестокостью палестинские радикалы спровоцировали еврейское государство на столь же жесткие и, к сожалению, не всегда продуманные, ответные действия.
Почти полгода инициатива была не на н стороне Израиля – он делал только ответные ходы. Даже если это были успешные в тактическом плане и наступательные по форме военные операции в секторе Газа.
Более того, чем результативнее оказывался ЦАХАЛ– тем активнее мировое сообщество начало добиваться от Израиля прекращения боевых действий.
И (что, наверное, самое болезненное для Иерусалима) – тем призрачнее становились перспективы нормализации с Саудовской Аравией.

Хотя именно установление дипотношений с Эр-Риядом должно было окончательно «прописать» еврейское государство в Новом Ближнем Востоке.
И неслучайно октябрьское нападение ХАМАС многие наблюдатели объясняли как раз стремлением помешать такой легитимации Израиля в арабском мире.

Стратегически Иерусалим оказывался в ситуации цугцванга.
Достижение всех военных целей в секторе Газа было чревато если не полной изоляцией, то резким ухудшением взаимоотношений даже с теми арабскими странами, которые до сих были настроены, как минимум, на мирное сосуществование, а то и на сотрудничество с Израилем.
В свою очередь, отказ от полной «дехамасизации» палестинского анклава грозит очень скорым повторением событий, подобных «Черному Шаббату».

В этом смысле ликвидация КСИРовцев в Сирии была сильным (хотя и провокационным) ходом не только в контексте решения военно-технических задач. А именно – нейтрализации штаба, координирующего атаки «Хезболлы».
Точнее – лишение возможности усиливать прокси-давление на Израиль с севера, вплоть до открытия второго фронта (в случае угрозы окончательного разгрома ХАМАСа в секторе Газа), не могло не вызвать крайне болезненную реакцию Тегерана. Тем более, что Исламская республика потеряла столь важных и авторитетных военачальников как раз в день 45-летия своего провозглашения.
Поэтому довольно странно выглядят предположения, что Израиль не рассчитывал на столь жесткий ответ со стороны Ирана.
Скорее на том и строился расчет. Это был перехват инициативы – навязывание противнику тех действий, с которыми он предпочитал повременить, и принуждение к выкладыванию тех козырей, которые он придерживал для более удобного случая.

Причем, в не меньшей степени, чем Израиль, в преждевременном «иранском расчехлении» заинтересована Саудовская Аравия.
Очень показательны в этой связи переговоры руководителей саудовского и китайского внешнеполитических ведомств, в ходе Ван И, главный дипломатический конфидент Си Цзиньпина, заявил о готовности своей страны работать с Эр-Риядом, чтобы избежать дальнейшей эскалации на Ближнем Востоке.
До сих пор Китай предпочитал разыгрывать свои ближневосточные партии, главным образом, с помощью Ирана.
Даже, когда в марте 2023-го Си и Ван И добились восстановления дипотношений между Тегераном и Эр-Риядом, это было в большей степени компромиссом со стороны главной нефтяной монархии, нежели ее победой.
Зато теперь расклад принципиально иной. «Банкуют» саудиты, благодаря сохранению опосредованного влияния на Израиль (который всё ещё хочет реализовать «Соглашения Авраама» в полном объеме).
Китаю же, вне зависимости от того, по какому сценарию будет развиваться ирано-израильское противостояние, придется готовиться к повышению цен на нефть.
И, возможно, -- к реанимации логистического мега-проекта IMEEC, который замышлялся как альтернатива «Новому шелковому пути» и который был поставлен на паузу после 7 октября 2023 года.