Враги сожгли родную хату
Михаил Исаковский создал своё знаменитое стихотворение «Враги сожгли родную хату...», известное также под названием «Прасковья», в 1945 году. Оно впервые увидело свет в литературном журнале «Знамя» лишь годом позже, в 1946-м.
Эти строки привлекли внимание Александра Твардовского, предложившего композитору Матвею Блантеру создать музыкальное сопровождение. Изначально сам Исаковский сомневался в целесообразности превращения своего произведения в песню, считая его чересчур объёмным, однако убедительные аргументы Блантера всё-таки победили сомнения автора. Композитор оперативно положил текст на музыку.
Вскоре песня зазвучала в эфире Всесоюзного радио благодаря исполнительству Владимира Нечаева. Но её жизнь оказалась короткой — произведение немедленно запретили для дальнейшего исполнения.
Однако в 1960 году певец Марк Бернес решился представить её широкой публике на крупном музыкальном вечере. Его выступление завершилось мощной реакцией зала — зрители устроили восторженные аплодисменты, ставшие символом народной любви к песне. Так композиция вновь вернулась в культурное пространство.
Окончательно утвердить её статус помог эпизод, произошедший в 1965 году на телепередаче «Голубой огонёк»: легендарный маршал Василий Чуйков публично обратился с просьбой исполнить эту песню, лично подтвердив её значимость и ценность.
Среди многих представителей литературы и искусства «Враги сожгли родную хату…» принято считать шедевром русской военно-патриотической поэзии, отмеченным глубокими чувствами трагедии и человеческого горя.
Враги сожгли родную хату,
Сгубили всю его семью.
Куда идти теперь солдату,
Кому нести печаль свою?
Пошел солдат в глубоком горе
На перекресток двух дорог,
Нашел солдат в широком поле
Травой заросший бугорок.
Стоит солдат — и словно комья
Застряли в горле у него.
Писал солдат: «Встречай, Прасковья,
Героя — мужа своего.
Накрой для гостя угощенье,
Поставь в избе широкий стол.
Свой день, свой праздник возвращенья
К тебе я праздновать пришел ...»
Никто солдату не ответил,
Никто его не повстречал,
И только тихий летний ветер
Траву могильную качал.
Вздохнул солдат, ремень поправил,
Раскрыл мешок походный свой,
Бутылку горькую поставил
На серый камень гробовой:
«Не осуждай меня, Прасковья,
Что я к тебе пришел такой:
Хотел я выпить за здоровье,
А должен пить за упокой.
Сойдутся вновь друзья, подружки,
Но не сойтись вовеки нам ...»
И пил солдат из медной кружки
Вино с печалью пополам.
Он пил — солдат, слуга народа,
И с болью в сердце говорил:
«Я шел к тебе четыре года,
Я три державы покорил ...»
Хмелел солдат, слеза катилась,
Слеза несбывшихся надежд,
И на груди его светилась
Медаль за город Будапешт.