«Теленок о двух головах»
Трумэн Капоте о Майе Плисецкой
(в переводе Виктора Голышева 24 ноября 2025 г.)
«Как-то зимним днем 1956 года в московскую гостиницу, где я остановился, позвонил мой приятель, русский, и спросил, не хочу ли я пойти с ним вечером на балет в Большом театре. А у меня была назначена другая встреча. К тому же я не был (да и не стал) поклонником мощной, но казавшейся мне очень старомодной труппы Большого.
Но приятель сказал: «Будет Плисецкая». И, конечно, я отправился. Как же - Майя Плисецкая! Правда, я не видел, как она танцует. Да и многие давно не видели.
Несколько лет назад эта мифическая женщина, которую многие считали самой одаренной из молодых классических танцовщиц, внезапно трагически и, как полагали, навсегда исчезла. По слухам - в Сибири. Во всяком случае, в местах заключения или ссылки. Почему? Кто знает.
Как бы там ни было, звезда Плисецкой потускнела; немногие верили, что она вновь засияет.
Театр не объявил, что она выступает этим вечером; появление ее было таким же внезапным, как исчезновение. Но слухи о сегодняшнем дебюте распространились среди самых горячих ее поклонников и вообще балетоманов - и, хотя в Большом вообще редко бывают свободные места, зал был битком, казалось, в каждом кресле сидят двое.
Оглядывая публику - круглолицых девушек с косами, серьезных и близоруких молодых людей, надушенных пожилых дам и бритоголовых офицеров, пробегая взглядом по этим лицам, светившимся ожиданием необыкновенного события, я вспомнил русского знакомого, так описавшего пианиста Рихтера: «Это настоящий теленок о двух головах». В его устах это означало «нечто феноменальное».
И Плисецкая тоже теленок о двух головах.
Это чувствовалось еще до того, как ее увидел - белым призраком взлетающую по дуге над сценой. И публика, словно приветствующая не просто артиста, а чудо нравственного и даже духовного порядка - разразилась овацией, затопившей театр. Я в жизни не слышал ничего подобного. Это было изумительно. И она тоже.
в сущности, все советские художники и произведения архитектуры лучшего качества
- аристократическое наследие царизма.
Балет — такое же наследие; Плисецкая - тоже. Руки ее — невероятные волшебные палочки с суставами; длинные ноги сужаются к паре шелковых ступней словно парящих над реальностью. И шея с лебединым изгибом, и голова, царственная голова туманного происхождения (цыганские предки?) - все будто созданное для ее волшебных целей. Но при всех этих воздушных обертонах сердцевиной образа была не утонченность, не в малейшей степени легкомысленность, но сила, простая физическая сила и сила характера, способного принять горе и обратить его в моральную энергию - без нее она не могла бы так сохраниться, а без физической силы
- так танцевать.
Танцевать самозабвенно и в то же время с полным самообладанием - так что, когда закончилось па-де-де (это было «Лебединое озеро»), публика вскочила на ноги, как бывает на бейсболе, когда мяч улетает за ограду. Наблюдать за тем, как бурно приветствуют достойного артиста, - особое удовольствие. В тот вечер люди вокруг меня: мужчины, шахматисты, военные — плакали; а лунноликие девушки робко шли по проходам с трогательными зимними букетиками, и они рассыпались, не долетев до счастливой молодой танцовщицы. Я, помню, подобрал несколько невзрачных лепестков и спрятал в сложенной программке. Программку я сохранил; спустя годы она попалась мне на глаза вместе с хрупкими останками цветов, и я с нежностью вспомнил тот давний московский вечер: не только его великолепие, но и акт веры, которую от воплотил».
Ph.: Vogue, April, 1964
🌱