Телеграм канал «Зинаида Пронченко»

В Венеции пытаются активно раздуть скандал вокруг премьеры пятичасовой картины Александра Сокурова, который, по мнению негодующей общественности придерживается неоднозначных взглядов (смотри его интервью Собчак). Мне, честно говоря, вообще все равно, что думает Сокуров, любим мы его не за сложные мысли, а за долгие планы. Зато вчера, наблюдая, как собирается на террасе Эксельсиор вокруг Александра Николаевича наша интеллигенция, заметила, что у Ильи Хржановского, оказывается, есть две ипостаси, напрямую отражающиеся в его луках. Когда он разводит капиталистов на трансгрессивное искусство, носит исключительно черное. Но если обманывать некого, сам обманываться рад. Потому надевает белые одежды и поздравляет от души, как нерусский режиссер все еще русских гениев - с наметившимся прорывом политической блокады.

Крайне дерзко выступил Лука Гуаданьино с картиной «После охоты», ради которой Джулия Роберт стала «фригидной» блондинкой. Если вкратце, то это злая зарисовка о нравах в левой, академической среде. Предметно в Йеле. А если серьезно - о том, что рановато Вуди Аллена внесли в базу Миротворец, ведь он еще простудится на похоронах Михаила Зыгаря, самого знаменитого студента Йеля прямо сейчас. Героиня Робертс - профессор философии, поясняющая студентам Мишеля Фуко и, например, концепт вины, как оказывается, сама ни черта не поняла за долгую карьеру. Поэтому на секс-скандал с участием лучшего друга (очень хот Эндрю Гарфилд) реагирует неадекватно. Гуаданьино последовательно высмеивает миту и ложно понятый феминизм, практически переснимая «Матч-пойнт». Оммажей Аллену так много, что даже титры у Вуди украдены. В финале правда нам намекают, будто любая повестка по определению вредная. Сколько бы Робертс не кричала небинарным аспирантам - «They, go away!» - они могут освободить место максимум для Владимира Путина. Вот мы и дожили до мести Ронану Фэрроу в программе большого, международного фестиваля. И кто после этого скажет, что художникам зажимают рты, пусть отравится вонголе или подскользнется на редкарпет.

В свою очередь Йоргос Лантимос опять снял фильм о том, что человечество состоит исключительно из идиотов и потому заслуживает поголовного уничтожения. Автор навострился при помощи Эммы Стоун, которую давно уже превратил в попугая Кешу, высказываться на любые темы с одинаковым результатом. Трамп, Палестина, ИИ, откуда готовилось нападение, зачем Михаил Козырев выложил цензурированный фрагмент с Диной Рубиной, что угодно - на все загадки неизменная отгадка: гримаса Эммы, способной уголками губ сыграть и сложные щи и дважды два, инопланетянку и телефонную книгу. Раньше эту нишу занимали Коэны, а потом победили греки. У них все то же самое, только «с крыльями».

«Джей Келли» Баумбаха - верный кандидат на худший фильм венецианского конкурса. Как и все представители дутого направления «мамблкор», Баумбах с детства мечтал стать Вуди Алленом. Ну вот и стал - только сразу поздним, периода явной деменции. Главную роль - стареющей голливудской звезды - играет Клуни, которого Тарантино в прошлом году назвал «не звездой» и по этой причине Джордж, наверное, у Ноа и снялся. Типа доказать обратное. Его герой испытывает надуманный кризис идентичности, по этому поводу тащится в пряничный Париж и пускает слюни при виде круассанов и французов, ведь реальная жизнь, mes Amis, невыносимо прекрасна. Во второй части Баумбах превращается и вовсе в Эльдара Александровича Рязанова, ваяет сказку об утраченном времени (зрителей) и потерянных деньгах (Netflix). Короче, прав оказался Тарантино: Nespresso и вечность - совсем не одно и то же.

Если в «Партенопе» Паоло Соррентино вожделел три часа манекенщицу в бикини, то в новой картине «Помилование», открывающей сегодня 82 Венецианский кинофестиваль, кажется, просит прощения у заинтересованной стороны (за то, что прилюдно оступился, польстившись на чужие перси). Наверное, в Италии тоже дорого разводиться, гораздо проще увещевать партер поэтическими сентенциями о неоднозначной природе любви. От чувств-с можно убить - намекает автор - не то, что сходить налево. Главный герой «Помилования» - президент республики, заслуженный юрист, коротающий мандат на Квиринальском холме в размышлениях о «казнить нельзя помиловать», а еще о покойной жене, изменившей ему сто лет назад с лучшим другом. Все фирменные примочки Соррентино на месте - зрелищные рапиды, прекрасные незнакомки, кардиналы в обнимку с рэперами, пинг-понг из душных колкостей, пустота в кубе. Приятно, что Соррентино держит руку на пульсе эпохи. Призывает проявить милость к падшим именно тогда, когда человечество устало воевать, надзирать и наказывать. Однако речь скорее о частной клинике, чем о тюрьме народов. Чистая сублимация и немного мошенничества. Не стоит придавать такое значение правде - практически рефрен фильма. Но сколько бы мы не говорили «произошла чудовищная ошибка», в глубине души отлично знаем, кто ее совершил. Во всем винить следует только себя.

Явление Вуди Аллена ФСБ (Федору Сергеевичу Бондарчуку) заставило меня вновь погрузиться в отечественную светскую жизнь. Беглый осмотр инстаграм-отчетов показал, что Московская неделя кино смахивает на экранизацию известного анекдота (я - мэр Лужков. Каких Лужков?). То есть буквально - главная роль у Богомолова, остальных надо гуглить, чтобы узнать кто присел на сцене рядом с Константином (десятый продюсер фильма десятилетней давности, да и тот был полное говно). Сториз из Мосфильма чередуются с включениями из Казани, куда сослали Нувельваг, там представители попсового долголетия, передвигаясь при помощи ходунков, поют покойных Иванушек. А в Калининграде зачем-то в палатке на пляже, что сносит шквальным ветром, живет Светлана Бондарчук, захватившая в поход вместо болотных сапог мужа и сумку Birkin. Все эти люди, наверное, тоже готовятся к перемирию, но надеются на лучшее. Ведь за ними Москва и Арбат и мертвые с косами, и ничего кроме вопиющего убожества не осталось.

Сегодня исполнилось бы сто лет Петру Ефимовичу Тодоровскому, моему, побоюсь этого слова, мастеру (кино я не снимаю, он, слава богу, отучил). В 2005 вдвоем с равновеликой Натальей Борисовной Рязанцевой они отобрали меня на ВКСР, прочитав автобиографию, уже тогда смахивавшую на рецензию. Ее центральным персонажем был мой дед - еврей, позер и мизогин. На прослушивании Петр Ефимович предложил либо спеть, либо станцевать, ну или хотя бы рассказать анекдот. Ничего из этого не было исполнено, а на вопрос - о чем первое кино планируете - я ответила: о Муссолини. Героя войны, освобождавшего в том числе и Берлин, данная идея сильно рассмешила. Вот часто сегодня в интервью спрашивают: а можно ли смотреть советское кино о войне в разгар войны с Украиной? За весь кинематограф СССР не скажу, но фильмы Тодоровского надо смотреть обязательно. И мой любимый «Был месяц май»Хуциева, где он сыграл старлея Яковенко, так мечтающего вернутся к жизни, что даже страшный враг для него прежде всего человек. Ну и, конечно, «Военно-полевой роман» - редкая, абсолютно гениальная картина о ПТСР, о том, как победитель часто жалеет, что выжил. Ну и поздняя «Риорита» - горький итог мифа о «братьях и сестрах». На занятиях Петр Ефимович больше пел - и Высоцкого, которому, кстати аккомпанировал, и свое - чем наставлял. Много говорил о прошлом, что, как позже выяснилось, увы, не умерло. Уроженцу города Бобринец, приемному одесситу и ветерану ВОВ не привелось, к счастью, узнать какими забавами может быть полна российская жизнь и к чему в реальности привела команда «анкор, еще анкор». Однако вечность длинная, гораздо больше любой несправедливости.