Телеграм канал «Открытое пространство»

Российская экономическая модель всегда пытается решить специфическую российскую финансовую трилемму изыскания ресурса на три направления: расходы на оборону и внутреннюю безопасность, социальное обеспечение и инвестиции в человеческий капитал и инвестиции в развитие производства и инноваций. Как и для любой трилеммы, одно из направлений всегда оказывается «лишним», найти ресурс одновременно на три невозможно без потери качества для всех. Поэтому Россия совершала модернизационный рывок либо в условиях резкого снижения расходов на оборону и отказ от экспансионистской политики (что произошло в 19 веке после поражения в Крымской войне и добровольно-принудительного отказа от сомнительного звания «жандарм Европы), либо за счет очень жесткой социальной политики, как это было в годы первых пятилеток. Хрущевская оттепель характеризовалась умеренным откатом военных расходов (впрочем, накопленных вооружений тогда было достаточно для ведения полноценной региональной войны со складских запасов), что привело к масштабному решению ключевой социальной проблемы того периода — обеспечения населения собственным жильем. Сегодня военные расходы и расходы на внутреннюю «стабильность» являются ключевыми для выживания режима, поэтому инвестиции в будущее экономики пущены на самотек. Более того — нынешнее повышение налогового бремени ликвидирует единственный инвестиционный ресурс, который еще оставался — прибыль предприятий и доходы граждан. Они подлежат тотальному изъятию для решения первых двух задач. К чему это приведет, ясно: к продолжению технологической отсталости. А в условиях жесточайшей конфронтации с Западом и уже никем не скрываемой вассальной зависимости от Китая рассчитывать на инвестиции и поставку технологий ни с запада, ни с востока не приходится. Решение в целом очевидное — прекращение экспансионистской политики «куда ступила нога российского солдата — то наше», но для правящего режима это не вариант: он сразу же теряет внутреннюю устойчивость и должен будет немедленно проводить процесс либерализации внутреннего пространства. Тем самым подписывая себе приговор. Поэтому на данном этапе стабильность может быть обеспечена только за счет будущих поколений, которые обрекаются на жизнь в стране-изгое со всеми вытекающими из этого последствиями. Так тоже можно жить: Венесуэла, Иран, Северная Корея не дадут соврать. И, кстати, достаточно долго. Однако отказ от инвестиций в будущее означает, что ресурс, выделяемый на первые две задачи, будет сокращаться. И в какой-то момент трилемма превратится в дилемму: за счет чего обеспечивать одну из оставшихся двух задач. Учитывая же, что Россия несравнимо больший социальный субъект, чем «дружественные» страны-изгои, динамика деградации будет тоже существенно более высокой. Никаких десятилетий в таком формате не будет. Хорошо, если этот вопрос встанет в тридцатые годы. Но скорее всего, уже к концу двадцатых его придется решать, и решать как можно быстрее. Однако стоит понимать, что выбора на самом деле нет. Приоритетные направления объективно предопределены. Любой выбор сегодня иллюзорен, так как стабильность режима есть критерий абсолютный. |Закрытый канал: https://t.me/no_open_expansion_bot

(2) Феодальная распря в стиле «Игры престолов» выглядит более перспективно с точки зрения формирования будущего устойчивого мирового порядка, поэтому скорее всего, нынешний распад будет сопровождаться в основном хаотизацией «многополярности», которую будут скреплять и структурировать имперские структуры, единственным предназначением которых станет их будущая гибель, но при этом они дадут возможность сформировать новый глобальный проект управления, который позволит совершить переход к более высокой фазе развития. Говоря иначе, биполярный мир на данном этапе развития весьма вероятно будет существовать в окружающем хаосе «многополярности», что принципиально станет отличать его от предыдущей биполярной системы США-СССР. В этом смысле позиция Китая, который всеми силами отбивается от сомнительной чести стать вторым после США центром силы и сформировать вместе с ними биполярный мир, выглядит стратегически взвешенной — имперский формат сверхдержав неизбежно ведет их к гибели. Китай не видит себя в роли сверхдержавы потому, что для него чужда идея Данко, рвущего из груди сердце, чтобы осветить остальным путь. Пусть светит кто-то другой. Позиция весьма эгоистична, но более чем рациональна. Стоит понимать логику развития набирающего ход процесса. Хаос никогда не бывает абсолютным — в его недрах всегда рождаются зародыши новых структур. Уже сейчас можно различить первые контуры будущей фазы развития: сеть как форма новой онтологии. Если империя опиралась на вертикаль власти и принуждения, то новая форма, возможно, будет строиться на горизонтальных связях и динамическом равновесии интересов. Управление перестанет быть внешним процессом — оно станет имманентным свойством самой системы, подобно тому, как в живом организме регуляция осуществляется не приказом, а согласованием миллиардов клеток. Такой тип организации можно условно назвать инфосинергетическим обществом. Его устойчивость определяется не мощью центра, а скоростью и качеством обмена информацией между элементами. В нём насилие теряет эффективность — оно слишком грубо для тонких структур взаимодействия. Здесь власть превращается в форму коммуникации, а насилие — в сбой протокола, который система стремится автоматически устранить. Но путь к этому состоянию будет долог и очень непрост. Переходный период технофашизма неизбежен, поскольку именно он создаёт ту предельную точку напряжения, без которой невозможен фазовый скачок. Только исчерпав потенциал принуждения, человечество сможет понять, что управлять сложностью можно лишь через согласие, а не через страх. И, возможно, тогда на смену империям и феодальным распрям придёт не новая власть, а новая экология смыслов — самоорганизующаяся сеть сознаний, для которой понятия “власть” и “подчинение” утратят прежний смысл. В складывающемся сегодня промежуточном состоянии глобального пространства можно увидеть элементы двух основных тенденций: сеть как система тотального контроля и сеть как система самоорганизации и стремительного усложнения системы через децентрализацию. Технофашистские тенденции проявлены в цифровом надзоре, алгоритмическом управлении, социальных рейтингах разных видов, корпоративном контроле данных, милитаризации ИИ. Параллельно им возникают и зародыши новой сети: open-source, распределённые автономные организации (DAO), Web3, независимые образовательные и исследовательские сообщества, нейронные кооперативы. Целью сетевой самоорганизации становится состояние, когда власть перестаёт быть инструментом контроля и превращается в свойство коммуникации. Человек в такой системе перестаёт быть объектом управления и становится элементом самоуправляющейся Вселенной. И тогда вопрос «кто правит миром» теряет смысл, потому что мир начинает править собой. Любой даже очень простой организм не нуждается во внешних командах для осуществления своей жизнедеятельности — он формирует управление собой сам. Самая примитивная бактерия устроена на порядки сложнее любого Тысячелетнего рейха с его идеей тотального контроля над всем. |Закрытый канал: https://t.me/no_open_expansion_bot

Переход систем управления на глобальном или локальном уровнях к тем или иным видам технофашизма (в зависимости от начальных условий, уровня разрушения классического управления и культурных особенностей) обусловлен сегодня избыточной сложностью техносферы по сравнению с технологиями управления. Мировая цивилизация столкнулась с пределом сложности, который определяется как критический дисбаланс между техно- и инфосферой (или в понятийном пространстве марксизма — неразрешимым противоречием между производительными силами и производственными отношениями). Перед попавшей в такой неразрешимый кризис системой есть только два выхода — либо «вверх», через преодоление барьера между двумя фазами развития, либо «вниз», через максимальное упрощение с демонтажом сложных подсистем. Пока нельзя сказать, в каком именно направлении будет достигнут результат попыток разрешения сегодняшнего кризиса, так как немного парадоксальным образом и тот, и другой вариант будут сопровождаться разрушением сложившегося мирового порядка. Просто для движения «вниз» разрушение порядка является целью, для движения «вверх» - инструментом, но внешне первая фаза событий будет носить один и тот же деструктивный характер. Нет необходимости задерживаться на доказательствах и примерах идущего демонтажа «старого» мирового порядка — они буквально налицо. Однако вопрос «что дальше» сегодня не имеет ответа, так как этот ответ будет формироваться в ходе разрушения прежнего порядка через создание «точек роста» будущей системы, которые станут жестко конкурировать друг с другом и победитель получит возможность инсталлировать свой проект в возникший в ходе разрушения прежнего порядка хаос. До этого еще далеко, а потому любые утверждения о результате этих процессов и событий, пока могут носить исключительно спекулятивный характер. Еще ничего не предопределено. Промежуточная система управления, которая будет в том или ином виде сформирована на «переходе», в целом определилась — тот самый пресловутый «технофашизм» (или если угодно, чуть менее жесткое определение «технофеодализм»). В силу промежуточного и временного характера такой системы управления она будет очень сильно различаться в разных регионах и локациях, единственным совпадающим признаком для разных стран и регионов будет непреходящее насилие, как инструмент поддержания устойчивости подобных систем управления. Насилие же станет причиной, по которой такие системы управления в итоге не выдержат напряжения и распадутся — слишком ресурсозатратное управление «пожрет» себя изнутри. Причем чем выше уровень террора и насилия — тем быстрее будут проходить процессы эволюции такой террористической системы. (Это как со звездами — звезда огромной массы проходит свой жизненный цикл несравнимо быстрее звезды меньшей массы за счет стремительного расходования ресурса: вещества, из которого звезда состоит) Цивилизация уже проходила через подобную стадию развития в Средние века, и нашла лишь два решения: империя или бесконечная феодальная распря-файда. Причем империя — это наиболее неустойчивое решение, все империи основаны на идее бесконечной военной экспансии, и всегда приходят через исчерпание своего ресурса к разрушению. Наиболее долго просуществовавшая империя — Римская — смогла продержаться полтысячи лет, но и то за счет того, что половину этого срока существовала в формате точно такой же бесконечной внутренней файды, да еще вдобавок и расколовшаяся на две составные части — Западную и Восточную (Византию). Это, кстати, к вопросу об отечественных апологетах строительства очередной реинкарнации Российской империи. Они фактически ратуют за будущую очередную катастрофу нашей страны, так как имперская Россия сможет существовать только в формате бесконечных войн, подрывающих ее развитие и в конечном итоге обессиливающих ее. И обеспечивающих хроническое отставание от остального мира.

Сегодня можно услышать громкие заявления о «дедолларизации» мировой экономики. Китай снижает долю доллара в своих международных расчётах — теперь она опустилась ниже 50 процентов. На первый взгляд, это будто бы знак надвигающегося конца долларовой эпохи. Но не всё так просто. Да, формально расчёты в долларах действительно сокращаются. Однако ключ к разгадке скрыт в одном, казалось бы, небольшом нюансе: китайский юань остаётся валютой, жёстко контролируемой Народным банком Китая. Проще говоря, это не свободно обращающаяся, а управляемая валюта. И этот факт радикально меняет картину. За пределами китайского экспорта юань почти бесполезен. Им нельзя свободно расплатиться, нельзя свободно купить активы или вложиться в бизнес без разрешения Пекина. Поэтому смысл накапливать юани или хранить их в резервах есть лишь у тех стран, чей товарооборот с Китаем действительно велик. Для всех остальных — это, скорее, валютный экзот. Более того, курс юаня устанавливается не рынком, а решением китайского Центробанка. Сегодня он может быть выгодным, завтра — уже нет. Любые накопленные резервы в юанях несут в себе риск: предсказать действия регулятора невозможно, а ликвидность таких активов сомнительна. Юань не выполняет ключевую задачу мировой валюты: быть мерой стоимости. Именно поэтому разговоры о скором «падении доллара» выглядят больше как политическая риторика, чем как экономический прогноз. Да, Китай уверенно расширяет влияние, но до статуса полноценной мировой валюты юаню ещё далеко. Доллар же остаётся тем, чем он был последние десятилетия, — главным инструментом международных расчётов, универсальным эквивалентом доверия и ликвидности. И пока у мира нет другой такой валюты (даже евро, который во многом является более привлекательной, чем юань, валютой, не составляет доллару значимой конкуренции за пределами европейской экономики), говорить о «конце долларовой эры» рано. Наконец, еще одно соображение, без которого будет невозможно понять ключевые критерии определения «мировая валюта». Она должна быть подкреплена не только экономической мощью и доверием к финансовой системе страны-эмитента такой валюты. Она должна быть подкреплена и статусом сверхдержавы - то есть, силовой составляющей. Поэтому, кстати, у евро нет и не может быть перспектив на звание мировой валюты. Да, в общем-то, никто такой задачи и не ставит. С юанем - всё то же самое, без отклонений. Он - нормальная региональная валюта, где регионом является зона экспорта Китая. Мировой валютой юань в обозримом будущем не станет. Для этого нет предпосылок. |Закрытый канал: https://t.me/no_open_expansion_bot

Периодические ссылки на некие «западные» разведки и стопроцентные инсайды прямо из недр китайского политбюро о готовности Китая напасть на Тайвань не имеют с действительностью ничего общего. Проблема всех этих сообщений в том, что они не способны дать ответ на вопрос: «зачем?» Кстати, по Глазычеву (выдающийся советский и российский урбанист) вопрос «зачем» - это всегда вопрос стратегии. Важнейший вопрос. В китайской политической нотной грамоте отсутствует термин «аллегро» («быстро»). В китайской философии отсутствует привычный для нас «выбор одного из двух зол» - китайцы предпочитают выбирать оба, справедливо полагая, что любой выбор сужает пространство решений. Для китайца существование в триалектическом пространстве из трех неопределенных переменных (субъект-объект-среда) совершенно естественно, он никогда не стремится это пространство упростить и выхолостить, обладая ментальностью нелинейного способа мышления. Ему в нем вполне комфортно. Поэтому переносить на китайскую культуру принятия решений европейские традиции — это сразу ошибка. Китайцы ждали сто лет решения проблемы Гонконга. И решили ее. Довольно изящно предложив концепцию «Одна страна — две системы». Кстати, прозвучало это предложение за двадцать лет до того, как Гонконг стал частью Китая. Предложенная Дэнсяопином концепция касалась Гонконга, Макао, Тайваня, и она в целом привела к положительному для Пекина результату. Вопрос — почему вдруг сейчас нужно ломать то, что работает, и главное — зачем? Китай существует на Земле как поселение людей на Марсе: окружающая его территория враждебна и непригодна для жизни. Психологически Китай воспринимает внешнюю среду как планету Пирр с чуждой человеку экосистемой. Китайцы проникают в окружающее пространство, организуя самые настоящие экспедиции. И только после того, как создадут в нем свои базы. Ходящие по Петроградке толпами китайские туристы — самый настоящий десант культурного спецназа: они прилетают на китайских самолетах, живут в китайских гостиницах, едят в китайских ресторанах, их водят на экскурсии китайские гиды, они покупают в китайских магазинах сувениры с видами Петербурга, которые тоже сделаны в Китае. Они настолько обособлены от окружающей их действительности, насколько это возможно. Наконец, перед китайским руководством есть более чем зримый пример российской СВО. Микроскопические территориальные приобретения ценой стратегического поражения и стремительного разрыва отношений с одной частью мира и снижением статуса для остальной его части на долгие десятилетия — в чем тут смысл и где здесь победа? Вопрос остается прежним: так зачем Китаю воевать за Тайвань, если у него и без того все идет по плану? Даже если потребуется еще пятьдесят лет, чтобы Тайвань вернулся в родную гавань — что такое для Китая пятьдесят лет? Или сто? Для чего нужно сломя голову нестись вперед, как лось по кукурузе, не разбирая дороги? Теоретически, на уровне безумного предположения, конечно, можно решить, что у китайского руководства сорвет кран, и оно сделает приятное западным и прочим экспертам, атаковав Тайвань. Но это будет означать тяжелейшее стратегическое поражение Китая вне зависимости от исхода битвы за остров. Не стоит идеализировать Китай - в его истории достаточно много наломанных дров: «большой скачок» или «культурная революция», совершенные, кстати, как раз вопреки базовым китайским традициям управления, лишь подтверждают тезис о проблемах, которые возникают при отказе от базовых установок китайской управленческой культуры. Подытоживая: не ответив на ключевой вопрос «зачем», понять логику китайского руководства в отношении Тайваня решительно невозможно. Понимание Китая требует отказа от западного темпа и логики выбора. |Закрытый канал: https://t.me/no_open_expansion_bot

Администрации каналов Открытое пространство и Закрытый клуб поздравляют любимого автора с юбилеем. 60 лет - это зрелый возраст, когда себе уже всё доказал, приоритеты расставлены, дети выращены, деревья посажены, дом построен, понятен смысл пребывания на земле и есть что сказать миру, а ещё осталось желание передать идущему вслед поколению любовь к жизни и чувству юмора, которые помогают смотреть на всё происходящее в мире с оптимизмом. Желаем автору здоровья, долгих плодотворных лет и оставаться таким же добрым, порядочным, скромным человеком с большой буквы. С уважением, администрации каналов.

Принудительное закрытие и стигматизация даты 7 ноября в современной России удивительным образом перекликается с эклектичным набором, входящим в текущий патриотический катехизис, в котором весьма бессистемно переплетены выдернутые из любого контекста события самых разных исторических периодов, включая и советский. Парадокс в том, что значительная часть достижений советского периода была бы просто невозможна без события, которое произошло 108 лет назад. Более того: глобальный мир сегодня существует в нынешнем виде во многом благодаря этому событию, настолько оно оказалось значительным. Вне зависимости от отношения к советскому периоду отрицать глобальное значение точки, которая переломила мировую и российскую историю, нелепо. Но именно это сегодня и происходит в нашей стране, так как сам контекст Октября принципиально не вписывается в мировоззренческие рамки правящей страты в России. Ее проблема в том, что она даже сейчас на рефлекторном уровне понимает свою несостоятельность с точки зрения цивилизационного выбора, который был сделан в тот день. 25 октября 1917 года в мире возник принципиально иной проект развития. Он не был хорошим или плохим, он был иным. Человеческая цивилизация получила два генеральных пути развития, что сделало ее крайне устойчивой социальной системой планетарного масштаба. В истории человечества есть две даты, которые можно назвать знаковыми с точки зрения возникновения и развития нынешней фазы существования: это 31 октября 1517 года, когда Мартин Лютер прибил к дверям церкви свои «95 тезисов», что послужило началом эпохи раскола католической церкви и в конечном итоге привело к зарождению, а затем и формированию капитализма, основанного на протестантской этике, базовой ценностью которой является свобода. И дата 25 октября 1917 года, почти день в день ровно через четыре столетия. Которая зафиксировала процессы формирования этики, основанной на второй важнейшей ценности человечества: справедливости. Попытки строительства такого общества предпринимались и до 1917 года, причем самым успешным можно назвать проект иезуитов в Парагвае в 17-18 веках, которые построили социум, основанный на «иезуитских редукциях», по сути - общество равенства для всех. Но этот проект был уничтожен вместе с носителями самой идеи справедливости в ходе геноцида середины 19 века. Тот факт, что СССР провалил эксперимент, не говорит ни о чем: строительство капитализма тоже шло крайне сложно, с откатами и поражениями этого проекта. Нет никаких сомнений в том, что строительство общества социальной справедливости будет возобновлено. Другой вопрос — где и в какой интерпретации. Россия, как инициатор этого проекта, всё ещё имеет преимущество (по крайней мере моральное) в претензиях на его возобновление в новых условиях. Но, безусловно, при иной власти, так как для нынешней понятие справедливость носит крайне узкий характер, который она применяет только к себе. Ценность же советского проекта заключалась в том, что он рассматривал достойным справедливости всё человечество. Счастье для всех, даром. И пусть никто не уйдет обиженным.© |Закрытый канал: https://t.me/no_open_expansion_bot