Телеграм канал «Открытое пространство»

Есть такое понятие «туман войны» - термин, описывающий неопределенность и неполноту информации о реальной обстановке на поле боя. Сегодня возник вполне осязаемый «туман мира» - и точно так же он описывает неопределенность и неполноту информации о реально происходящих переговорах о мире в районе российско-украинского конфликта. Тишина стала такой густой, что в ней уже звенит. Когда одновременно замолкают Киев, Вашингтон, Брюссель и Москва, это обычно означает одно: на столе лежат варианты соглашения, о которых предпочитают не говорить вслух. Любая утечка способна разрушить конструкцию ещё до того, как стороны решатся поставить подписи. Трамп во второй срок действует иначе. Меньше публичных выпадов — больше методичного давления. Активность НАБУ, которое неожиданно вернулось к давно забытым делам ближайшего окружения Зеленского, выглядит как часть этой новой логики. Возможно, совпадение. Но слишком уж точно попадает в нерв украинской политики. Из Вашингтона приходит сигнал: план урегулирования сформирован, и окно возможностей не бесконечно. Формальных дедлайнов никто не объявляет, но кулуарные сроки часто обсуждают именно в районе католического Рождества — периода, когда политическая пауза может сделать затяжку особенно чувствительной. Европейцы тоже заметно смягчили риторику. Те, кто осенью пытался играть в «ястребов», сейчас активно ищут компромиссные формулировки. Похоже, что для Брюсселя важно не сорвать процесс, даже если придётся принять большую часть американского плана. Заметна попытка сохранить лицо, но не выйти из общего коридора решений. Москва сохраняет своё характерное молчание. Это может означать как осторожное наблюдение, так и готовность рассматривать разные варианты — американский, европейский или промежуточный. Важно лишь, чтобы они фиксировали линию боевого соприкосновения и задавали параметры будущей безопасности, вроде буферных зон или ограничений по вооружениям. На фронте — закономерное оживление. Растут масштабы ударов по инфраструктуре, участились попытки локальных наступлений. Такое нередко происходит перед серьёзными политическими решениями: каждая сторона стремится улучшить позицию, чтобы вступить в переговоры в более выгодной конфигурации. Сроки действительно сжимаются. Всё чаще звучит оценка, что ключевые договорённости могут быть достигнуты не весной 2026-го, а значительно раньше — где-то в январе, когда у Трампа будет максимум политического ресурса для внешнеполитического результата. Позже приоритеты могут сместиться внутрь страны, и конфликт рискует уйти в долгую заморозку. Если мирный формат будет согласован, тишина действительно может наступить — пусть временная. Не потому что кто-то одержал окончательную победу, а потому что всем участникам требуется передышка перед новым этапом. Европа смотрит на Балтику с растущей тревогой, Россия усиливает те же направления, а Украина рискует оказаться в положении, где ей придётся принять условия, сформированные без её ведущей роли. Тишина перед решениями всегда звучит особенно громко. Похоже, что этот момент уже близко. |Закрытый канал: https://t.me/no_open_expansion_bot | Канал «Книги» @no_openspace_books

Почему запрет Роблокс является абсурдом? Потому что архитектурно Роблокс — это не игра, это платформа, на которой с помощью имеющихся инструментов пользователь может создавать сам свои игровые вселенные — для себя лично или для других участников. По сути, это виртуальный конструктор «Лего», из которого можно создать — ну, много чего создать. На что у играющего в него хватит фантазии и умения. Логично предположить, что в подобной ситуации всегда будут возникать те или иные девиантные отклонения — от ЛГБТ-контента до экстремизма. Но являются ли девиации поводом для полного блокирования? Как именно блокировка «совсем» устранит угрозу этих девиаций - сами-то девианты никуда не деваются, они просто перейдут в другие места. Точно так же как мошенники из заблокированного Ватсапа перебираются в скрепный Макс. Роблокс получал предупреждения годами, но вместо создания системы модерации под наши законы ушёл в игнор. Поэтому было принято решение без особых заморочек всё закрыть раз и навсегда. Для выведения тараканов было решено просто сжечь дом. Нет дома — нет проблемы надоедливых насекомых. Всем хорошо. Главное - решение радикальное, не требующее никаких усилий. «Нет человека - нет проблем». А, нет, это что-то из другого сюжета. Вычеркиваем… Чтобы два раза не вставать, давайте заодно запретим куклы Барби — всегда можно купить двух Барби и играть с ними в нетрадиционные отношения. Её дружка Кена, кстати, тоже - а вдруг? Давайте запретим игрушечные пистолеты — дети ненароком могут начать играть в террористов. Палки, кстати, тоже нужно запретить — вдруг ребенок возьмет ее в руку и вместо крапивы начнет дубасить соседского мальчика? В таких делах главное — поставить задачу запрещать. А дальше простор для творчества ничем не ограничен. Просто у взрослых дядь и теть своя собственная метавселенная, в которой они строят один большой концлагерь, где запрещено всё. Вопрос в таком случае — кто запретит их игру? |Закрытый канал: https://t.me/no_open_expansion_bot | Канал «Книги» @no_openspace_books

Делить Малевича между современными Россией и Украиной — это, конечно, полная чушь. Особенную пикантность доставляет тот факт, что даже в официальной биографии Малевича он называется художником «польского происхождения» - так что по крови его тоже непросто поделить между заинтересованными сторонами. В реальности во время жизни Малевича не существовало ни Республики Украина, ни Российской Федерации. Была Российская империя и Советский Союз. Так что принадлежать он мог только к ним (хотя «принадлежать» - тоже, скажем так, двусмысленное слово) Проблема видится в другом: и у России, и у Украины с образами будущего сегодня не очень хорошо. Будем говорить прямо — их просто нет. А потому просто по логике вещей они ищут будущее в прошлом, прикрываясь демагогией. Просто у каждого своя. И борьба за историческое наследие — одна из форм проекции будущего в прошлом. Культура вообще не очень хорошо вписывается в административные границы. Они, границы, могут меняться. И меняются. Культура же всегда контекстна — она принадлежит этической картине мира, цивилизационной идентичности и времени. Рассматривать ее как приложение к нынешнему изгибу руководящей линии технически можно (в конце концов, демагогию для этого и изобрели), но абсолютно бесперспективно. С формальной точки зрения в большинстве западных музеев и энциклопедий XX века Малевич до сих пор проходит как русский художник — по инерции советской классификации и потому, что основные этапы его творчества связаны с Петроградом, Москвой и Ленинградом. Но эта традиция очень живуча. Однако всё чаще (особенно после 2014 года) появляется множественная атрибуция: русский/украинский/польский художник, родившийся в Киеве. В любом случае он остаётся частью той самой большой полиэтничной и поликультурной русской (в широком цивилизационном смысле) художественной традиции, которая исторически не делила своих гениев по крови или месту рождения, а включала их всех — от Шевченко и Гоголя до Репина и самого Малевича. Что, впрочем, ничуть не мешает современной Украине с полным правом гордиться им как своим великим сыном. Главное — чтобы в этой войне за прошлое не дошли до полного отрицания права другого на того же человека. В нынешних условиях даже это уже было бы огромным достижением. |Закрытый канал: https://t.me/no_open_expansion_bot | Канал «Книги» @no_openspace_books

(продолжение) Инфраструктурный предел Сложная инфраструктура деградирует быстрее, чем её можно заменять простыми аналогами. Когда инфраструктура начинает разрушаться, даже простые отрасли теряют эффективность. Связность системы Слишком упрощённая экономика: -перестаёт поддерживать уровень жизни населения, -не может финансировать современную армию, -теряет способность обеспечивать работу государства на большой территории. Это предел, после которого система уже не конкурирует с внешними факторами, а борется за выживание внутри своих границ. Когда наступает этот предел? Исторически для стран, вставших на путь длительной самоизоляции и технологической деградации, предел наступает через: 10–20 лет, если есть ресурсы (Иран), 5–10 лет, если ресурсы ограничены (Ирак в 90-е, СССР в поздних 80-х), более 20 лет, если есть внешняя поддержка и рынок (Китай времён Мао). Для России критический горизонт обычно оценивается как: 2025–2030: фаза адаптации и упрощения (поддерживается дорогими ресурсами и каналами параллельного импорта) 2030–2035: фаза исчерпания “запаса прочности” (падение добычи сложной нефти, кадровый голод, инфраструктурные сбои) Это не предсказание, а логика динамики систем такого типа. |Закрытый канал: https://t.me/no_open_expansion_bot | Канал «Книги» @no_openspace_books

Диверсификация российской экономики - вполне реальная вещь, и в этом смысле санкции, действительно, работают слабо - если предположить, что их целью был экономический коллапс. Однако здесь существует фактор, который в значительной мере позволяет и объяснить происходящее, и предположить дальнейшее развитие событий. 1. Почему санкции не привели (и не могли привести) к коллапсу Экономики со сложной структурой (ЕС, Япония, Южная Корея) чувствительны к нарушениям глобальных цепочек. Экономики со структурой сырьевой, фрагментированной и слабо технологизированной — менее чувствительны. У них: -низкая глубина производственных цепочек (мало стадий от сырья до продукта), -высокая доля первичных отраслей (добыча, энергоносители), -относительно простая логистика, -возможность быстро заменять поставщиков через серые каналы, -низкая доля «тонких» технологий, которые зависят от кооперации. Это и делает Россию неуязвимой к мгновенному шоку, но уязвимой к медленной деградации. Специфика российской экономики в том, что она, хотя и унаследовала сложную структуру советской экономики, прошла через целый ряд шоков (распад Союза с разрывом связей, шоковая приватизация и уничтожение новыми собственниками малорентабельных, но при этом весьма важных с точки зрения развития, секторов, длительные перекосы в сторону добывающих отраслей с планомерным уничтожением высокотехнологичных (к примеру, решение Медведева переходить на импортный авиапарк в ущерб развитию отечественного авиастроения) - поэтому к санкциям Россия подошла уже в деградировавшем состоянии. Санкции лишь добавили импульс идущим процессам. 2. Экономическая “устойчивость через упрощение”: как это работает Упрощение — это не метафора, а реальное экономическое явление, описанное в исследованиях стран под долгими санкциями или автократиями (Иран, КНДР, Ирак в 90-е, Аргентина после дефолта, частично Турция в кризисные периоды). Оно включает несколько механизмов: Замирание или деградация сложных отраслей Сектора, требующие: -высокоточного оборудования, -внешней кооперации, -участия в глобальных цепочках, -притока знаний и технологий, — постепенно теряют уровень. Не гибнут, а «оседают» на более низкой планке. Пример: авиапром, микроэлектроника, нефтесервис. Рост простых отраслей Сектора с низким технологическим порогом: -добыча, -базовые услуги, -простое производство, -сельское хозяйство, -логистика и торговля (в т. ч. серые каналы), — становятся источниками занятости, прибыли и устойчивости. Экономия на сложности Сложные системы дороги в обслуживании: -высокие квалификации, НИОКР, -модернизация, импорт компонентов. Упрощённая экономика “экономит” на всём этом. В коротком горизонте это делает её устойчивее. Почему такой тип устойчивости иллюзорен Проблема в том, что упрощение — это не стабилизация, а форма контролируемой деградации. Экономика работает, но работает хуже. В ней: -снижается производительность труда, -исчезают точки роста, -падает инновационная способность, -уменьшается качество человеческого капитала, -растёт роль государства и силовых структур, -возрастает зависимость от сырья и импорта через посредников. Экономика не падает — она «садится ниже», как самолет без двигателя: планирует, пока есть высота. Есть ли предел у такого упрощения? Да, предел существует — и он многослойный. Технологический предел Ниже определённой точки экономика перестаёт поддерживать: -современную нефтедобычу (сложные месторождения - падающая добыча), -транспортную инфраструктуру, -энергетику, -медицину, -оборонку. Высокотехнологичные системы нельзя заменить полностью простыми. Ни один режим «упрощения» это не преодолевал. Кадровый предел Человеческий капитал — не восстанавливаемый ресурс. Упрощение ведет к оттоку квалифицированных кадров, что приводит к снижению компетенций, это ведет к сужению технологической базы и в итоге получается ещё большее упрощение. Это спираль, ведущая к “ловушке низких компетенций”. (продолжение далее)

АРКАНАР. Как Он Есть — эссе о том, почему некоторые страны нельзя спасти Что если «Трудно быть богом» — это не роман о прогрессорах, а скрытая политическая модель мира, который сам выбирает собственный распад? Что если Арканар — не «средневековая отсталость», а болезнь, которую нельзя лечить мягкими средствами — ни реформами, ни тайной поддержкой, ни аккуратным просвещением? И что если дон Рэба, серые, Орден, Вага Колесо, Арата и бароны — это не персонажи, а механизмы, собирающие воедино всю историю земного тоталитаризма? В этом большом эссе — разбор политического устройства Арканара, его элит, подполья, крестьянских движений, баронской вольницы, эмиграции и провала прогрессорства. Это попытка взглянуть на роман Стругацких не как на приключение, а как на политическую модель, где каждая сила обречена, и где даже боги не могут помочь — только ускорить падение. Внутри эссе: — анатомия режима дона Рэбы и причина, почему он не мог выжить; — Святой Орден как «ваххабизм, оформленный как инквизиция и работающий как НКВД»; — серые отряды как политическая милиция бедных; — Вага Колесо и экономика тени, которая переживает любые реформы; — Арата Красивый и логика крестьянского пламени; — бароны как возрождающийся ранний феодализм; — эмиграция как «второй этаж общества», выдавленный за пределы страны; — почему земляне были обречены ещё до того, как ступили на планету. И главный вывод: Некоторые общества не отстают — они распадаются. И помочь им невозможно. Полный текст — в прикреплённом файле. Если интересует Арканар, Стругацкие, политическая антропология или механика социальных катастроф — читайте. Это, вероятно, лучший способ снова открыть для себя «Трудно быть богом». |Закрытый канал: https://t.me/no_open_expansion_bot | Канал «Книги» @no_openspace_books Эссе «Арканар. Как он есть. Как Стругацкие одним романом собрали всю земную историю тоталитаризма в одной стране и показали её до дна»

Человек, который пытался собрать Украину заново 1. Идеи Черновола: федерализм как инструмент взросления государства Вячеслав Черновол, самый недооцененный современный интеллектуал Украины, предлагал еще в начале девяностых федерализацию не как ослабление Украины, а как способ превратить независимость в устойчивый институт. Его федерализм был договорным: регионы, обладающие своими историческими и культурными особенностями, становились бы партнёрами центра, а не его клиентами. Это предполагало политическую конкуренцию, автономию в вопросах внутренней политики, сильное местное самоуправление и механизм согласования интересов — своего рода «внутренний балансир», снижающий риск перекосов власти. Черновол видел в таком устройстве способ собрать страну, где разнообразие не подавляется, а становится ресурсом. В его модели украинская государственность укреплялась не монополией центра, а способностью разных регионов чувствовать себя субъектами общей судьбы. 2. Почему отказ от этих идей привёл к системному кризису Украина выбрала иное направление — унитаризм с сильным центром, который должен был «склеить» страну и обеспечить управляемость. Под унитарную идею был создан миф об Украине, как щите Европы, на который накатывают орды варваров с востока, что неизбежно привело к расколу в самой Украине, где значительная часть населения была объявлена скрытыми и явными пособниками варваров. Но в реальности это породило другую динамику: концентрация полномочий в Киеве неизбежно сделала периферию восприимчивой к любым внешним или внутренним сигналам о несправедливости. Региональные различия не исчезли — они просто оказались вытеснены в тень, где постепенно накапливались старые обиды, экономические неравенства, конкурирующие культурные проекты. К середине 2000-х внутренняя политическая система стала всё более зависимой от борьбы элит центра и крупных регионов, а не от устойчивых институтов. В итоге страна вошла в спираль политических кризисов, которые последовательно ослабляли вертикаль, но не создавали горизонтальных механизмов согласования. На этом фоне возник внутренний конфликт, который затем был внешне усилен и превращён в вооружённую фазу. Ирония заключалась в том, что унитарная модель, призванная обеспечить целостность, не смогла предотвратить раскол — потому что лишала регионы легитимных способов влиять на решения центра. 3. Почему к этим идеям всё же придётся вернуться — но уже в других обстоятельствах Сегодня невозможно просто «вернуться» к схеме Черовола: страна изменилась, общество прошло через травмы двух последовательных вооруженных конфликтов - внутреннего и внешнего, а территория — через необратимые потери контроля. Но сама логика федерализма как способа восстановить устойчивость — вновь актуальна. Украина рано или поздно столкнётся с необходимостью создать модель, в которой разные части страны будут чувствовать участие в принятии решений, а не зависимость от центра. Это особенно важно после наступления мира, когда экономические диспропорции и демографические потери резко усилят региональную асимметрию. Речь не о формальном федеративном устройстве и не о немедленных шагах, а о стратегическом понимании: стабильность будущей Украины потребует перераспределения власти, расширения автономий, механизмов договорного равновесия. Не ради регионального эгоизма, а ради предотвращения повторения кризиса, в который страна уже раз оказалась втянута. Идеи Черновола могут стать не планом, а горизонтом — напоминанием о том, что сильная Украина строится не путем вертикальной централизации, а через уважение к собственному разнообразию и способность превращать его в источник силы. |Закрытый канал: https://t.me/no_open_expansion_bot | Канал «Книги» @no_openspace_books «Вячеслав Черновол. Человек, который пытался собрать Украину заново»