О народах - исторических, политических и институциональных
НАСТОЯЩИЙ МАТЕРИАЛ (ИНФОРМАЦИЯ) ПРОИЗВЕДЕН И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕН ИНОСТРАННЫМ АГЕНТОМ АЛЕХИНЫМ РОМАНОМ ЮРЬЕВИЧЕМ ЛИБО КАСАЕТСЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА АЛЕХИНА РОМАНА ЮРЬЕВИЧА 18+
Когда я говорю о том, что советский народ не является народом в полном смысле, как русский народ, многие начинают задавать вопросы. Попробую ответить сравнением советского, украинского, американского и русского народа.
Иногда, чтобы понять сегодняшнюю войну смыслов, достаточно сравнить три слова — «советский», «украинский» и «американский» народ. На первый взгляд — три разные истории. Но если присмотреться, мы увидим не просто три модели нации, а три способа говорить о человеке и государстве.
Советский народ был попыткой собрать миллионы людей в единую политическую семью, не трогая глубинных этнических корней. У русских оставался свой язык, у таджиков — свой, у грузин — свой, но над ними должна была стоять общая надстройка: школа, космос, промышленность, ощущение большой исторической миссии. Это была нация-идеология, нация-система. Пока система держалась — существовал и советский человек. Когда система ослабла, народ рассыпался на естественные компоненты, потому что его скрепляли институты, а не традиция. Как писал Месснер, «общность, созданная сверху, живёт только при постоянном усилии».
Украинский народ — другая история. Он тоже конструировался сверху, но уже в рамках советской национальной политики: показать миру, что СССР — не империя, а союз свободных народов. Украинизация 1920-х, отдельное место в ООН, формирование республиканской элиты — всё это было не о создании этноса, а о внешнем образе. Но после 1991 года этот конструкт перехватили внешние силы. Украинская идентичность стала политической нацией отрицания (антипроектом): не «кем мы являемся», а «кем мы не должны быть». И как только государство ослабевает, люди возвращаются к русскому языку и к русской культурной матрице — ведь она выросла естественно, а украинская держалась на ежедневном усилии и конфликтной мобилизации. Когда исчезает конфликт, исчезает и скрепа.
А теперь — американский народ. Это, возможно, единственный по-настоящему успешный проект политической нации Нового времени. Здесь нет общего этноса и общей древности; американец — это не кровь, а договор. Конституция, протестантская этика, культ личной свободы и рынок стали тем, чем в СССР пытались сделать идеологию, а на Украине — язык. Американская нация — не этническая и не культурная, она функциональная: она существует, пока гражданин верит, что игра по американским правилам приносит ему выгоду. Это не семья и не род — это контракт с государством, который работает, потому что приносит людям результаты.
Все три примера показывают: искусственные нации держатся на системе, конфликте или выгоде. Они живут, пока их удерживает внешняя конструкция. Но есть четвёртый тип — нация историческая, выросшая не из кабинетов и не из лозунгов, а из глубины столетий. Такой является русская нация. У неё есть язык, культура, огромная территория проживания, цивилизационная традиция, опыт государственных свершений и опыт распада, который переживаешь всем телом, как боль рода.
И вот что важно: исторической нации не хватает не идентичности — её в избытке. Ей не хватает правильных институций. Таких, которые не ломают природную ткань народа, а усиливают её. Таких, которые соединяют людей в дело, а не разъединяют квотами и флажками. Таких, которые превращают культурную силу в политическую мощь.
Если дать историческому русскому народу современные, устойчивые, честные институции — экономические, образовательные, муниципальные, демографические, — то получится не идеологический конструкт и не временная коалиция, а великая нация в подлинном смысле этого слова. Не из лозунгов, а из глубины. Не из принуждения, а из собственного дыхания истории. Именно такие народы и меняют ход мира.
Думай с 💬Роман Алехин. Канал в МАХ - здесь.
Поддержать канал здесь.
👍
224
💯
80
🙏
27
❤
23
🔥
10
😁
7